– Руслан, – губернатор тянет ко мне ладонь, похожую на лопату. – Хочу тебя кое с кем познакомить, – заявляет он, показывая на коренастого лысого мужика, и добавляет заговорщицки. – Мой коллега. Валерий Палыч.

– Спасибо за честь, – жму руку губеру, а потом его корефану. Прихлебываю шампанское, ища глазами жену.

– Надеюсь, мы сработаемся, – кивает губернатор соседней области. – Нам нужны в команду энергичные молодые люди.

– Приложим все силы, – замечаю уклончиво. А сам наблюдаю, как к Свете подходит Пестов. Протягивает бокал шампанского. И моя холодная жена весело улыбается моему врагу.

– А я не знал, что вы с Ростиславом помирились, – кивает на сладкую парочку Олег Николаевич.

– Ни в коем случае, – резко роняю я. – До замужества Светлана Дмитриевна преподавала английский в гимназии. Кажется, сын Пестова учился у нее. Обычная вежливость. Не более.

Закипаю от ярости, зная, что каждое мое слово будет проверено. И вздыхаю с облегчением, когда, отказавшись от шампанского, моя жена яркой птицей движется дальше. Кивает кому-то из знакомых и останавливается рядом с Любой Елецкой.

Ф-у-ух! Можно расслабиться.

– Завтра с утра подъезжай ко мне на дачу, – тихо велит губер. – Есть один контракт. Мы с соседями решили объединиться…

– Хорошо, – киваю коротко. Скорее всего, речь идет о новом транспортном узле. Кто успеет впрыгнуть в вагон уходящего поезда, тот озолотится.

– Ну, все, расходимся, – бурчит Олег Николаевич. – Сейчас журналюги налетят…

Отхожу первым и, сделав небольшой круг, лениво шагаю к жене.

– Привет, – кладу руку на талию. Шепчу на ушко. – Можем ехать…

– Подвезите меня, – просит Люба. – А то Тимур отправил меня в этот балаган, а зачем – забыл сказать.

– А сам он где? – спрашиваю, смеясь.

– В Гонконге на международном ювелирном форуме.

Дорогой подружки трещат без умолку. Обсуждают наряды каких-то дам, а потом разговор переходит на нашего сына.

Вижу, как глаза жены загораются радостным светом. И голос наполняется теплотой и искренностью.

Наверное, Дамир – единственный мужчина, кого она любит без оглядки. Сжимаю руку в кулак, понимая, что мне не светит. Но в любом случае эта женщина моя, и я не намерен ее отпускать.

Тишина воцаряется сразу же, стоит Любе выйти из машины. Света по привычке отворачивается к окну. Что-то выглядывает в кромешной тьме. А я, положив затылок на подголовник, закрываю глаза. Пытаюсь посчитать, на сколько потянет новый проект. Весьма нехило!

И тут же вспоминаю про Пестова и Свету. Какого хрена нужно было с ним болтать? Чуть мне сделку под откос не пустила.

– Милая, – зову жену. Она вздрагивает как ошпаренная.

– Прошу тебя не общаться с моими врагами. Мне так и не удалось узнать, кто стоит за той давней историей. Но кажется, все пути ведут к нашему приятелю Ростиславу.

– Хорошо, – кивает Света, снова отворачиваясь. А я, закрыв глаза, снова пытаюсь подсчитать маржу, которую сулит новый проект.

И даже чувствую кураж от ожидаемого профита. Аж в груди распирает от нетерпения. Ну и не только в груди.

Наклонившись к жене, кладу ладонь на круглую коленку, обтянутую черной тканью. Скольжу по бедру вверх, задирая подол.

– Светка, давай в тачке пошпилимся? – шепчу, обнимая жену за плечи. – Сейчас подниму перегородку. Хорошо, девочка?

Пальцы уже тянутся к заветной кнопке, когда раздается тихое и решительное «нет».

Вскидываюсь изумленно и попадаю под артобстрел горящих яростью глаз.

– Я не хочу, Руслан, – твердо повторяет жена.

– В машине или вообще? – ухмыляюсь, стараясь сдержать ярость.

– Вообще, – мотает головой Света и добавляет еле слышно. – Нам нужно развестись. Я не могу больше так. Когда истекает срок контракта?

– Что? – спрашиваю, не веря собственным ушам. Ощущение, будто дали по башке сваей. Какого хрена вообще происходит?

Но беру себя в руки. Нет смысла показывать слабость.

– Я дам указание юристам, – замечаю холодно. И как только машина останавливается около дома, первым взбегаю по лестнице.

Зайдя в кабинет, сразу же достаю из бара бутылку виски. Наливаю полстакана и запрокидываю в рот, стараясь побороть отчаяние.

Пойти поговорить? Объясниться?

Да с какого хрена! Я вытянул эту дуру из глубокой задницы. Обеспечил всем. А она отплатила!

В груди клокочет от ярости. А желудок наполняется пустотой от гнева. Лишь несчастные полстакана виски полыхают внутри огнем, хоть гидрантом закусывай.

Стиснув зубы, отправляю сообщение начальнику юридического отдела.

«Проверить срок окончания действия брачного контракта и запустить процедуру развода».

Света

– Я дам указание юристам, – холодно кивает Руслан. Выходит из машины, впервые с момента нашего брака не подав мне руки.

«А что ты хотела? – усмехается внутренний голос. – Ты для него обуза. Красивая кукла, и ничего больше».

Войдя в дом, сразу прохожу к сыну. Мой маленький мальчик спит, распластавшись звездой на кровати. Накрываю одеялом голые розовые пятки. Но сонный сорванец сбрасывает его и что-то бормочет во сне.

– Все в порядке? – спрашиваю у заспанной няньки.

– Все хорошо, Светлана Дмитриевна, – радушно кивает она.

От растерянности и злости кружится голова. Годаров так быстро согласится. Я даже не ожидала.

«А он должен был упасть перед тобой на колени? Умолять? – усмехаюсь про себя. Чувствую, как передергивает все внутри. Естественно, я знала – нашему браку не суждено жить вечно. Но слишком быстро отказался от меня Руслан.

– Наверное, кто-то есть, – шепчу, стаскивая с себя ненавистное тяжелое платье. Мою голову под душем. И реву как маленькая. От горя. От отчаяния и дикого одиночества.

Самое страшное – остаться одному. Но еще ужаснее жить среди людей и не иметь возможности перекинуться даже словом. Спать с человеком и чувствовать себя ненужной – то еще непрекращающийся кошмар.

Надо уходить. Развестись и встать на ноги.

Что нас связывает с Годаровым? Только сын! Но сейчас не средневековье. Многие разводятся и воспитывают совместно детей.

– Завтра приедет адвокат. Озвучишь ему все условия, – заявляет Годаров, как только я выхожу из ванной. Он сидит в кресле нога за ногу. И даже не думал еще переодеваться. На лице застыла маска – микс пренебрежения и гонора. Таким взглядом обычно крепостных одаривают. Но мне не привыкать.

– Мне ничего не надо, – мотаю я головой. – Сколько сочтешь нужным платить Дамиру, я не стану ничего оспаривать.