Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Полковник Денциг, круглолицый мужчина, из-под кителя которого выпирал живот, встал и с позволения командующего задал вопрос:
— Ваше Превосходительство, я считаю, что мы должны прорваться через вражеские силы на юге, добраться до Республики и предупредить ее о надвигающейся угрозе. Как эллиадские солдаты мы не имеем морального права бросить Родину в беде. Мы обязаны сражаться до последней капли крови и не можем запятнать наши имена позором. Мы пробьемся на Родину или погибнем героями, но ни за что не войдем в историю трусами!
Полковник Денциг крепко сжал руку в кулак и окинул всех присутствующих пылающим взором.
— Полковник, — произнес майор Эрхарт, сидевший в операторском кресле рядом с Денцигом, и посмотрел тому в глаза. — Почему бы вам самим не пойти на прорыв до Республики? Зачем вести на верную смерть еще и своих людей? Уверен, вам и одному хватит боевых навыков и силы духа, чтобы исполнить свой замысел или же умереть, как подобает настоящему герою. Ведь так погибают герои, а не горделивые глупцы, верно?
Воинственные карие глаза полковника Денцига широко раскрылись:
— Майор, что вы себе позволяете?! Вы говорите со старшим по званию. Встаньте немедленно! — командир Рыцарей лишь улыбался и не сводил взгляда с трясущегося и багровеющего лица Денцига. — Вы пойдете под трибунал! Чего еще ждать от командира остеррианских перебежчиков, которым неведомы ни честь, ни гордость…
— Тишина! — Бергман опять выступил вперед. — Сейчас не время и не место для перепалок. Полковник Денциг, прорыв на юг исключен. Помните, что мы все еще отвечаем за жизни пятнадцати тысяч человек и не станем приносить их в жертву в угоду чьим-то амбициям и беспочвенным иллюзиям. Майор Эрхарт, несмотря ваши достижения и особое положение в рядах эллиадскиой армии, вы обязаны вести себя согласно уставу и уважать старших по званию. А теперь внимание!
Далее генерал-майор Бергман переключил голограмму на трехмерную карту неизвестной местности и объявил о том, что вызвало тревожный ропот, эхом пронесшийся по всему штабу:
— Мы вступим в бой с восточной остеррианской группировкой, но сделаем это на наших условиях и до того, как к врагу подойдет подкреплению с юга. Они разделили силы и пытаются зажать нас с двух направлений, но мы обернем их же план против них самих.
— Возможно ли это, Ваше Превосходительство? После нападения врага наши силы уменьшились вдвое, а запасы крайне ограничены… — скребя пальцем по столу, спросил полковник Истарис, глава инженерного корпуса.
— Нам это по силам. Численность восточной группировки противника составляет порядка шестнадцати тысяч человек, что незначительно отличается от нашей. От нас не требуется полного истребления врага — достаточно нанести сокрушительный удар, который отобьет у них всякое желание нас преследовать. Но чтобы реализовать наш замысел, мы должны четко следовать плану. Полковник Истарис, ваши люди готовы выступать?
— Так точно, Ваше Превосходительство, инженерный корпус готов, как вы и приказывали. Однако я до сих пор не имею представления о сути нашей миссии.
— Сейчас вы все узнаете, но обо всем по порядку. Все детали операции изложит автор тактики предстоящего сражения, лейтенант Верро.
Теос подался вперед. Алан удивленно приоткрыл рот, явно не ожидая такого развития событий. Затем Бергман уступил ему место докладчика.
***
По окончании штабного совещания Теос поспешил выйти на свежий воздух. Еще никогда в жизни он не чувствовал себя столь ужасно, не помогали даже принятые лекарства. Все вокруг плыло, словно реальность уносило прочь невидимым, но сильным течением. Правое бедро ныло при ходьбе, ушибленная спина сковывала движения и обещала разболеться, едва закончится действие препаратов.
Весь лагерь зашевелился, готовясь к скорому отбытию. Уже через час экспедиция покинет это место и, по расчетам штаба, через три часа столкнется с врагом в долине близ крохотного поселения, отмеченного на старых картах как Великий Цветник.
Дожидаясь Алана, Теос смотрел в спину своим новым коллегам из информационно-тактического подразделения, исчезающим в глубине лагеря. Этот вид отравлял его ослабленный разум, точно действие медленного яда. Болезненные образы и эмоции, которые до сих пор скрывались под толщей плотной пелены, окутавшей его сознание, теперь вырывались наружу. Перед его глазами вновь предстала картина иллюзорного бара, где за столом сидели Марианна и Ник. Ему вспомнились желание и, в то же время, невозможность остаться вместе с ними, лицо Марианны, доброе и милое, и та непередаваемая душевная гармония, что он тогда испытывал. Все это ускользало от него, словно облака, уносимые потоками ураганного ветра.
Боль внутри нарастала, но она не имела никакого отношения к телесным повреждениям. Помимо товарища по службе, он потерял друга. И это осознание истязало само его существо, выливалось из глубинных чувственных вод солеными слезами, стекавшими по щекам. На протяжении пяти лет Марианна была неотъемлемой частью его жизни, однако он не придавал этому особого значения. Эта связь давно стала для него обыденностью, а не бесценным даром. Он так привык смотреть далеко за горизонт, гнаться за фантазией в надежде обрести счастье, что был слеп к тому, что все это время было прямо перед его глазами.
В этот миг, когда боль, безысходность и отчаяние, казалось бы, целиком его поглотили, Теос обратился к спасительному свету из своего видения. Сейчас, как и тогда, он узрел лик надежды — девушку слишком прекрасную, чтобы быть настоящей, чьи волосы сияли, разгоняя тьму, а глаза смотрели на мир чистотой необъятного ясного неба. Одна мысль о ней приносила ему душевное успокоение, наполняла первозданным теплом. К счастью, сегодня Теос узнал: девушка, в которой он видел источник света, что влек его к себе, подобно маяку в ночи, была жива.
Позади послышался звук шагов. Теос вытер глаза рукавом и глубоко вздохнул, пытаясь привести себя в чувства. Алан взглянул на него печальными серыми глазами и сразу же отвел взор в сторону. Лейтенант с шевелюрой цвета вороньего пера извинился за задержку, после чего они направились на обед. До закрытия
