— Но как же так? Ведь рано или поздно за ребенком его родные должны были вернуться? Это же ребенок!

— Иногда случалось, что приезжали.

— И как же тогда? Возвращали им ребенка?

— Возвращали.

— Но если ребенка нет, вы говорите. Как же возвращали?

Стефанида Андреевна помялась, но потом все же сказала:

— Возвращали, да не того.

— В каком смысле?

— Вот скажите, вы со своими школьными друзьями общаетесь?

— Не со всеми, но с некоторыми да, общаемся.

— Другое спрошу. На встречи выпускников вы ходите?

— Иногда.

— Замечаете, как меняются люди со временем?

— Конечно. Если лет десять человека не видеть, бывает, что с трудом его узнаешь.

— А у детей все изменения происходят еще быстрей. Младенец в полтора месяца — это совсем не то же самое, что полуторагодовалый малыш. А если проходит два или три года, ребенок за это время меняется почти до неузнаваемости. Если его все это время не наблюдать, то и вовсе можешь не узнать.

— Хотите сказать, что некоторые родители не появлялись годами?

— Насчет родителей не скажу, но многие дети у Лены были оставлены своими опекунами. А те считают, что если ребенок присмотрен и сыт, то с них и взятки гладки. Не надо больше возиться с крикуном. Сбыли с рук и забыли.

— Но сейчас же Интернет есть. Можно ребенка хотя бы в режиме онлайн наблюдать.

— Может, и можно, но только те пользуются этой услугой, кому ребенок интересен. А такие и сами приедут, и ребенка на выходные заберут, и вообще проявят заботу. Но есть и такие, которым попросту плевать на малыша. Вот таким нерадивым родичам ничего не стоит подсунуть чужого ребенка взамен того, что они оставляли.

— Прямо ушам не верю.

— Да уж вы мне поверьте, — поджала губы Стефанида Андреевна. — Врать сызмальства не приучена. Что видела, то вам и говорю.

— Но это же подсудное дело вот так менять одних детей на других.

— О чем и речь, — многозначительно произнесла Стефанида Андреевна. — Потому и уволилась. Не хотелось на старости лет за решетку загреметь. Не знаю, может быть, я чего-то не так поняла, но из моей группы несколько раз забирали детей. Кто забирал, мне не говорили. Просто ставили в известность, что сегодня с десяти до пяти такой-то ребенок будет отсутствовать. Обычно малыш потом возвращался, но где он был, что с ним делали, этого объяснить не мог. Куда-то возили, какие-то люди были, а что, почему, такие маленькие дети толком объяснить не могут. Оставалось только гадать, для каких целей этих детей вывозили из детского дома. И сама Елена Валентиновна… Она хоть и педагог с образованием, а вот муж у нее уголовник. Да-да, он как-то к нам приезжал, вроде как с инспекцией. Карусели детские проверять полез, а там краска свежая. Вот он рубашку краской испачкал, снял ее, чтобы застирать, и я сама видела у него татуировки на теле. Кресты, купола. А такие, я знаю, только на зоне делают.

— Но ведь детским садом не муж, а Елена Валентиновна заведует.

— Муж и жена — одна сатана. Недаром в народе говорят, муж — голова, а жена — шея. Куда шея захочет, туда голова и повернется. Не верю я, чтобы жена о своем муже правды не знала. Все Лена про своего муженька знает. А раз знает и живет, значит, и сама такая.

— Но люди же меняются.

— Брось ты, Гера. Черного кобеля не отмоешь добела. Конечно, бывает, что Господь чудо явит, отчаянным грешникам благодать подает. Уверуют они, преобразятся от Духа Святого и от греха сами отойдут. Но мужу Лены до этого еще далеко.

— Почему?

— Так, как наш хозяин себя ведет, верующие себя вести не будут. У него одни деньги на уме, а для верующего человека — это самый первый грех.

Благодаря говорливой старушке Герман сделал для себя выводы, что в детском доме и впрямь дела обстоят нечисто. Внезапно ему пришла в голову одна мысль.

— Скажите, а игрушки в садике как-нибудь маркируют? Клейма на них ставят?

Стефанида Андреевна ничуть не удивилась вопросу. Пожала плечами и ответила:

— Конечно. У каждой группы своя метка. А как иначе определить, какая игрушка из какой группы? На улице же каждая группа хоть и гуляет на своей площадке, но бывают общие мероприятия, концерты, утренники, другие развлечения. Наконец, дети свои игрушки просто теряют. А вы знаете, какая это трагедия для ребенка, когда теряется его самый верный друг? Так что все игрушки, так или иначе попавшие в садик, обязательно маркируются.

— И как же?

— Пишут название группы. Например, «с/г» или «м/г». Что, соответственно, значит, старшая группа или младшая группа. Во всяком случае, при мне это было именно так.

— А давно вы от них уволились?

— Давно.

— А сколько всего времени они функционируют?

— Не меньше семи-восьми лет, — сказала Стефанида Андреевна. — Я сама дом от сестры унаследовала почти десять лет назад. А этот забор и садик за ним появились через год или чуть позже. Я к ним пришла, когда они еще только открывались. Детей тогда было мало, сотрудников тоже, меня и взяли.

— И с самого начала им Елена Воронцова руководила?

— Да. Муж ей помог землю получить, деньги на строительство выделил, но организацией занималась сама Воронцова. Я и сейчас ее иногда вижу, когда она в машине мимо проезжает.

— Скажите, а могло такое быть, чтобы ребенок в этом садике вместе со своей матерью оказался?

— Могло! — кивнула головой старая воспитательница. — Запросто. У Лены вообще все запросто. Плати деньги и живи сколько влезет. Для самых маленьких даже отдельный домик построен, где они со своими мамочками могут находиться. Их обслуживают, за детьми, если надо, присматривают. Дом отдыха, да и только. Только цены у Лены… того, кусаются.

— А где она детей набирает?

— Вот этого не скажу, не знаю. Объявлений или рекламы я не замечала, чтобы они давали. А дети появляются. Пока я работала, с десяток новых воспитанников появилось. И все не на месяц, не на два, а на постоянной основе. То есть на год или даже больше. Как мне Лена объясняла, потом этих деток в частные закрытые школы переводят. У нас или за границей. Те же интернаты, если вдуматься, только обслуживание получше.

— Но откуда же клиенты узнают про садик?

— Загадка. Ни в Интернете, ни в газетах про этот сад ничего не пишут. Я к Лене свою знакомую отправляла. Та без работы осталась, вот я и подумала, пусть подработает чуток. Она пыталась информацию найти о новом месте работы, но без толку. Тогда я ее уговорила, чтобы она прямо к Воронцовой обратилась. Подруга так и сделала. А Лена ей от ворот поворот. Да еще форменный допрос устроила. Откуда вы про нас узнали? Кто вас подослал? А под конец заявила, что новые сотрудники им не требуются, и выставила мою знакомую ни с чем.