— Значит, с улицы они теперь воспитателей не принимают?

— Нет. Наверное, после моего ухода какие-то выводы сделали. И теперь только проверенных людей берут. И в Интернете про них сведений нет, мы с подругой тогда смотрели. Да и что в поисковике писать? Названия-то у этого садика нет. А если и есть, то нигде не афишируется. Даже все соседи знают только, что это просто частный садик, и все. И детей со стороны они тоже не берут. Соседка тут пыталась пристроить своих пацанов, дочка ногу сломала, самой старухе с двумя сорвиголовами не справиться. Так она Лене и денег посулила, а та ни в какую. Мест нет, и все!

— Хорошо, названия нет, но адрес-то есть. Отзывы об этом садике какие-то все равно могут быть.

И тут раздался тонкий голосок:

— Я сейчас посмотрю.

Это девочка, о присутствии которой взрослые совершенно забыли, дала о себе знать.

— Ты все слышала? — ахнула Стефанида Андреевна.

— Не глухая, — важно произнесла малышка. — Если хотите, я сейчас в Сети. И Интернет у меня безлимитный. Ройся сколько хочешь. — И она всучила Герману свой беленький айфончик. — На! Ищи своего мальчика.

Но сколько ни искал Герман, никаких упоминаний о детском саде, которым руководит Елена Воронцова, так и не нашел. Создавалось впечатление, что кто-то специально вычищает любые упоминания об этом месте. Сама Елена Воронцова была почти во всех социальных сетях, хотя попасть на ее страницы Герману не удалось. Да и что бы он там узнал? Вряд ли Воронцова выкладывает в открытый доступ истории про свои темные делишки.

— Единственное, что я не понимаю, если у госпожи Воронцовой уже есть дело, если она руководит детским садом, зачем она пошла работать врачом, да еще в клинику красоты? Это же время и силы, а денег там особых не заработаешь.

Но, видимо, была у Воронцовой для поступления в клинику какая-то веская причина. Как понял Герман, эта женщина не из тех, кто делает что-то просто так. Воронцова четко видела впереди какую-то цель и лишь поэтому потребовала от мужа устроить ее на работу в «Красоту не для всех».

— Вот только бы выяснить, что это за цель!

Все, сказанное старушкой про частный детский сад Воронцовой, надежно спрятанный за высоким забором, вызывало у Германа еще большие подозрения, чем прежде. Найденные в машине Почтарева детские игрушки — машинка, слоненок и мишка — могли быть как раз из этого садика. Правда, такой маркировки, какая была на трех игрушках, «г/м» Стефанида Андреевна не припомнила, но она уволилась оттуда несколько лет назад. За это время могли появиться новые группы.

Теперь Герман был почти уверен, что если где-то его сынишку и прячут столько времени, то частный детский сад, в котором единолично правит госпожа Воронцова, которая к тому же связана и с Меерсоном, и с «Красотой не для всех», а возможно, что и с Почтаревым, самое подходящее для того место. К тому же если сюда принимают детей вместе с мамами, значит, и Ирина может находиться там же.

Все это настолько взбудоражило Германа, что ему показалось, еще немного, и его просто разорвет от переполняющих его эмоций.

— Мне надо попасть в этот сад! Я уверен, мой сын находится в руках у этой женщины! И к Меерсону в клинику он тоже попал не случайно. Они действовали заодно с Почтаревым. Разыграли перед Иркой какой-то спектакль, а эта дура попалась.

Стефанида Андреевна не поняла из его речи ни слова, кроме того, что симпатичный молодой человек хочет проникнуть на территорию частного детского сада. И еще она поняла, что Герман хочет насолить Воронцовой, которая старушке была совсем несимпатична.

— Я вам помогу! — торжественно произнесла старая воспитательница. — Вы хотите попасть во владения Елены? Я вам в этом помогу.

— Вы?

— Именно я! А что вы думаете, если я старая, то уже не на что и не гожусь? — раздухарилась старушка. — Сказала, что помогу, значит, помогу.

— Но вы там уже не работаете.

— Я — нет. А вот мой сосед работает. Мы с ним вместе поступили, только я потом уволилась, а он остался.

— И вы его не предупредили, что он может погореть?

— Он шофер, — пожала плечами старушка. — Продукты возит. Случись какая неприятность, с него что за спрос? В конце концов, это только подозрения, доказательств у меня нету. А у Володи трое детей, всех кормить надо. Работа ему была нужна, я и не стала ему ничего говорить. — И уже одеваясь перед зеркалом, старушка добавила: — К тому же я как чувствовала, что пригодится свой человечек в этом месте. Пойдемте, я вас с ним познакомлю. Кстати, и фотографию своего мальчика с женой покажете. Может, он их и вспомнит, если видел.

Володя оказался здоровенным детиной ростом под два метра с лицом, простодушным как у ребенка. Неожиданно было видеть такую физиономию у мужика, которому уже явно перевалило за сорок.

— Нет, вашего пацана я в садике не видел, — признался он. — И мамашу его тоже. Я вообще детей почти не вижу. Мое дело продукты привезти, на кухню сдать и пустую тару забрать. К детям меня и близко не подпускают. Все через кухню да с черного хода.

Герман приуныл. Но Володя продолжал рассказывать:

— А насчет Елены Валентиновны я вам так скажу, она там хоть и заправляет делами, а главная все-таки не она.

— А кто же?

Герман ожидал, что Володя скажет: «Ее муж». Но Володя назвал совсем другую фамилию!

— Горемыкин.

Герман насторожился.

— Это кто же такой?

— Георгий Николаевич.

Это же тот самый Горемыкин, у которого работает водителем Почтарев! Герман почувствовал, словно его окатили кипятком. Кровь бросилась ему в голову, в висках запульсировало. Но он взял себя в руки и постарался не выдать охватившего его волнения.

— Раньше всем владел брат Георгия Николаевича, Федор. А теперь Георгий Николаевич хозяином стал. Это ему садик принадлежит по документам и вообще. Деньги тоже он получает.

— А как же Елена Валентиновна?

— Она там на ставке заведующей. А что попутно еще и врачом числится, так это их с Горемыкиным дела. Наверное, приплачивает он ей втихую, не без этого. Не стала бы она на двух стульях сидеть, кабы не получала за это приварок.

— А как бы с этим человеком познакомиться?

Володя понял его по-своему и переспросил:

— С Федором-то? А никак. Помер он зимой.

— И кому же сад достался? Елене?

— При чем тут Елена? Говорю же, наследник у прежнего хозяина был, брат — Георгий, если по-простому, то Жора. Ну и пацаны тоже. Только они еще маленькие.

— Какие пацаны?

— Мальчишки у Горемыкина-старшего остались. Двойняшки. Они после смерти матери в садике как раз и жили.

— А мать у них давно умерла?

— Давно. Сразу после их рождения. Инфекцию ей, что ли, в роддоме занесли, или просто хворая оказалась, только пацаны сразу, как родились, чуть ли не через сутки наполовину осиротели. А теперь и вовсе круглые сироты. Один дядька у них на всем свете родня. Ну и они у него тоже.