– Верно. Но так вышло, что Мортрум стал осколком, приютившим большую часть душ. Их магия его уничтожила. Остался лишь Элизиум – крохотный клочок первозданной жизни. Райский уголок. Души не сразу нашли способ перерождаться в других мирах. Их становилось все больше и больше. Этот мир был слишком мал, чтобы быть домом для душ, и они стали искать другие осколки. Так они нашли Землю. Так они поняли, что могут попытаться спасти остатки своего мира, который продолжал медленно умирать. Мы с Лилит были в отчаянии. Наяву сбывался наш страшный кошмар – мир, который мы так любили, становился подобием безжизненного булыжника, на котором мы родились и выросли. Тогда на помощь пришел Вельзевул. Он восстановил хрупкое равновесие, и они с Лилит полюбили друг друга.

– И что случилось с этой любовью?

– С ней случилась Лилит, – со вздохом ответила Ева. – Случившееся сильно ударило по сестре. Страх потерять все лишил ее разума. Она перестала быть богиней Пангеи и стала лишь женой Повелителя. У них оказались слишком разные взгляды на существование миров. Она пыталась вновь объединить миры, Вельзевул считал, что это невозможно. И что существующая система приведет нас в Элизиум. Тогда Лилит пошла против супруга. Остальное ты и так знаешь.

– Грустная история.

– Да. Мы погубили один из самых прекрасных миров во вселенной. Оставили от него лишь умирающие осколки. Я очень хочу верить, что Вельзевул, спасший остатки миров, знает, что делает. Но в глубине души очень боюсь. Поэтому я ушла, стала невидимкой, и лишь глубинная память твоей души еще боится чудовища, лишившего тебя дома. Но вряд ли мое отшельничество хоть что-то исправило. И я буду с тобой честна: вряд ли сумеешь исправить ты. Все, на что мы можем рассчитывать, – это на то, что Повелительница мира мертвых Аида мудрым правлением поможет нашим мирам протянуть так долго, как это возможно. А затем мы все вернемся в безжизненную вселенную.

Закончив говорить, Ева поднялась, давая понять, что больше не настроена на светскую беседу. А мне, пожалуй, уже и не хотелось выполнять задание Тордека. Разные миры звучали лучше, чем осколки одного большого.

Как я ни пыталась вообразить все, что рассказала Ева, получалась какая-то ерунда. Примерно так же я читала мифы и легенды дома, воспринимая их как сказки, не имеющие отношения к реальности. У меня не укладывалось в голове, что люди верили, будто на небе живет бог-громовержец, спускающийся к смертным в образе разных животных, чтобы наделать детей. И хоть папа объяснял, и не раз, откуда берутся мифы и как древние люди объясняли непонятные им явления, сказки так и остались сказками.

А теперь ожили и рушат мне только-только устоявшийся мир.

Дорога поражала однообразием. За пределами города мир, погибающий от магии, выглядел как безжизненная, усыпанная серыми камнями пустыня. Лишь огоньки в Стиксе немного разбавляли общее уныние, но даже знание, что где-то там живут, любят, радуются и мечтают ничего не подозревающие души, не справлялось с царящим вокруг унынием.

– Хотела посмотреть, что за пределами Мортрума? Наслаждайся, – сказала я себе.

День не обещал быть легким.

– Что будет в суде? Я могу увидеть Харриета или Шарлотту?

– Лишь в присутствии судьи. Но говорить с ними тебе не разрешат. Нельзя, чтобы какое-то слово или действие изменило баланс их душ. В нужное время тебя пригласят в зал. И Харриет и Шарлотта заявили тебя своим свидетелем, поэтому судья спросит, в чью пользу ты готова свидетельствовать. И ты назовешь имя. Затем тебя спросят, считаешь ли ты эту душу достойной остаться в Мортруме или нет и почему. Отвечай честно, ничего не придумывай и не пытайся лгать, в Виртруме это очень сложно. Судья может задать дополнительные вопросы, например о твоем общении с подсудимым, о каких-то событиях. Отвечай опять же со всей возможной откровенностью. Главное, помни: твои ответы влияют не только на судьбу твоих друзей, но и на тебя. Если ты будешь лгать или недоговаривать – это отразится на весе твоей души. Тебе кажется, это не важно, ведь ты – наследница Повелителя, но еще ты наполовину смертная. Однажды ты можешь столкнуться с необходимостью доказать жителям Мортрума, что достойна ими править. И показания кастодиометра тебе пригодятся. Ну а после того, как тебя отпустят, я встречу тебя, накормлю обедом – и мы отправимся обратно.

Ева как-то странно усмехнулась, перегнулась через борт (очень, очень странное зрелище!) и зачерпнула воды в небольшой хрустальный флакончик.

– Это зачем? – спросила я.

– Существует два места во всех обитаемых мирах, где душа не может солгать. Элизиум – место для светлых душ – не терпит лжи. И Виртрум – город судей, в котором действует их особая магия. Поэтому важные допросы мы проводим там. А вода из Стикса открывает доступ к самым глубинным, потаенным знаниям, страхам и страстям. Пока ты выступаешь на суде, я займусь тем, для чего меня и пригласил Самаэль.

– Допрос Олив! Она тоже едет в Виртрум?

– Ее везет Харон. Самаэль приказал доставить вас в город так, чтобы вы не пересекались.

Пожалуй, сегодня я люблю Самаэля чуть больше.

– Значит, мы узнаем, как она умерла?

– Я узнаю, – поправила Ева. – А вот что узнаешь ты, зависит от Самаэля.

– Тогда останусь в неведении. Хоть намекните на обратном пути. Мне сегодня предстоит предать кого-то из друзей. Пусть не очень близких, но… Харриет с Шарлоттой были первыми, кто со мной общался. Я не в восторге от перспективы выбирать между ними. Должно же случиться хоть что-то хорошее… кроме обеда.

– О, не волнуйся, кое-чем на обратном пути я тебя непременно порадую. Это не связано с Олив, зато определенно сделает твою жизнь счастливее. Вот и все, мы приехали.

Я удивленно огляделась. Лодка действительно ткнулась в берег, но рядом не было ровным счетом ничего похожего на город. Лишь спустя несколько секунд до меня дошло посмотреть наверх. Задрав голову, я ахнула: среди серых плотных облаков висел остров.

– Когда-то такие острова были покрыты невероятной красоты живой природой, – задумчиво произнесла Ева. – И парили над бесконечным океаном. А теперь Виртрум – словно тень прежнего мира.

– Грустно, – вздохнула я. – Но сейчас меня больше волнует другой вопрос. Как мы туда заберемся? Я не заметила у лодки крылышек.

Ева протянула руку, и там, где секунду назад была пустота, замерцала серебристая паутина, простирающаяся до самого парящего острова.

– Значит, паутину ты все же умеешь.

– Тебе придется крепко держаться. Если упадешь, то не умрешь, конечно, но будет больно.

– Ага. Стоп. Что?!

Пожав плечами, Ева кивнула за спину, туда, где виднелось паучье брюшко.

Беру свои слова о Самаэле назад. Ведь знал, как я боюсь арахны, мог отправить меня с Хароном, но нарочно усадил в лодку с Евой. Ненавижу этого интригана!

***

Внутри Виртрум