При упоминании ворованных лепешек Энки стало не по себе. Когда есть хотелось так, что живот сводило от судорог, законы прекращали существовать. Вина приходила позже. Он ел и только после задумывался: а правильно ли поступил?

Шархи развалился на низеньком диване, поднимая клубы пыли. Какое-то время он смотрел в потрескивавший огонь, а потом его глаза закрылись, дыхание замедлилось и углубилось – задремал.

Но Энки не остался один. Женщина в фартуке, расшитом цветами, стояла напротив него.

– Редкий гость. Приятный. Другие кричат, – по-матерински улыбнулась она.

– Кто ты?

– Мы родились без ведома Ашу. Когда их еще не было. Танец Создателей потерял гармонию, и мы пришли в мир с Хаосом.

– О чем ты говоришь? Ты же… существуешь?

Женщина протянула руку к пустому подсвечнику над камином, дотронулась – и металлическая поверхность тут же покрылась ржавчиной. Подсвечник будто годами лежал под открытым небом, отданный на милость дождям.

– Они смотрели на него, словно он был одним из Создателей. Восхищение, преклонение, слепая вера. Он любил их – каждого из них. И пожрал всех, когда пришел час. Их любовь стала его силой.

– Разговор у нас явно не складывается.

Головная боль понемногу давала о себе знать. Энки не заметил, как женщина подошла вплотную. Она поднесла руку к лицу жреца и нежно коснулась пальцем его века. Касание обожгло холодом.

– Один видит мир людей, второй следит за Ашу, третий зрит в Хаос.

Энки моргнул. Женщина исчезла.

Шархи всхрапнул и резко приподнял голову.

– Думаю, пора ложиться на ночь. Сегодня каждому достается по спальне – уже отвык от такой роскоши, друг мой?

Спальня на втором этаже не внушала доверия. Энки прямо в одежде завалился на матрас и настороженно вгляделся в окружающую темноту. Ни свечей, ни масляных ламп, ни лунного света из окон. Энки ждал, что незнакомка снова явится, сядет рядом и заведет странные речи, но его не тревожили. Порой чудилось, что он слышит шепот и почти понимает слова. Нужно прислушаться, да, и тогда он…

Сон увел жреца в свое царство. А когда Энки проснулся и спустился на первый этаж, уже настало утро. Шархи открыл ставни, впустив в дом солнечный свет.

– Буря закончилась, – сказал высокородный, покашливая. – Смотри, какое чистое небо. Кстати, куда ты ходил посреди ночи?

– Я спал до утра, Шархи.

– Странно. Я услышал шаги. Встал проверить, не забрались ли грабители. Посмотрел – а там ты. Я звал, но ты не откликнулся. Ладно, неважно. Ты готов выходить? Попробуем разыскать ягод на завтрак.

Утро выдалось туманным. Энки с наслаждением вдохнул освежающий воздух и потянулся. Он отлично выспался. Разве мог так отдохнуть человек, ходящий ночью по коридорам? Дом определенно сыграл с Шархи злую шутку, как и с самим Энки.

Полный сил для нового путешествия, жрец пошел за Шархи, успевшим вырваться вперед. На ходу умывшись в мелкой речке, Энки обернулся, но дома, приютившего их на время бури, уже не было видно. Он исчез, растаяв в белесой пелене. Словно его и не существовало. Или только Энки перестал его видеть? Шархи ничего не заметил, а жрец промолчал – он хорошо помнил взгляды, которые на него бросали в обители, и вновь видеть их не желал. Ни к чему лишний раз демонстрировать, что ты чем-то отличаешься.

Дорога вела их все дальше на юг, и дни наполнялись неожиданными открытиями. Привычный для Энки мир слой за слоем сбрасывал шкуру, превращаясь в неизведанный. Солнце все больше набирало силу, воздух становился суше, а знакомые растения исчезали.

Не в силах побороть любопытство, Энки то и дело останавливался у шипастых стеблей, росших из каменистой земли, или у толстых низкорослых деревьев, лишенных листвы. Шархи поторапливал жреца, отрывая от созерцания необычных растений. Энки жалел, что при себе у него нет ни бумаги, ни чернил, а так хотелось попытаться зарисовать увиденное! Порог солнца преподносил сюрпризы каждую минуту, и все удержать в памяти не представлялось возможным. Если у них получится и Нергала накажут, а Энки оправдают, то он сможет вернуться и все обстоятельно изучить.

Но сможет ли?.. В лучшем случае его отправят обратно в обитель. Энки сомневался, что готов назвать это желанным исходом. Вдоволь наесться и отдохнуть на привычной перине – да, но что потом? Одно дело – знать о мире за пределами обители, но совсем другое – распробовать его и потерять. Энки был не уверен, что вкус ему по нраву, и все же… Как забыть?

– Скоро мы выйдем к Монетному двору. Его создали торговцы, чтобы было где остановиться и передохнуть, – говорил Шархи, доставая кисточку и вязкие краски, «одолженные» у деревенской труппы. – Вживайся в роль ремесленника, Энки. Если спросят, почему мы выглядим как два оборванца, скажем, что нас ограбили и мы возвращаемся к нашему мастеру-наставнику. Чем занимается наш мастер? Следит за добычей металла в небольшом городке Нунни. Запомнил?

– Да-да. Шархи, ты хрипишь. И лицо покраснело.

– Наблюдательно, друг мой, и какой вывод?

– Ты или втихую налегаешь на настойки, или заболеваешь.

– Лучше бы первое, – фыркнул Шархи. – Эта мелочь нас не остановит, идем. Постараемся пройти через двор как можно быстрее.

– Не лучше ли обойти?

– Впереди ущелье. Захотим обойти – придется карабкаться по скалам.

Скалы, о которых говорил Шархи, появились через полдня пути. Они будто из ниоткуда взлетели к небу, когда путники поднялись на холм. Каменистые склоны окружали долину с выжженной пожелтевшей травой и оставили один узкий проход, который охраняла Восточная цитадель. Энки видел ее изображение в манускриптах – мощная, неприступная, со всех сторон прикрытая стенами. Цитадель построили много веков назад, и каждая провинция жаждала ею обладать. Разумеется, не самой цитаделью, а контролем над проходом в южные земли.

– Ущелье опасно для одиноких путников – разбойники рыщут в поисках торговцев без охраны. Если мудрые не заключают соглашение с высокородными и не получают воинов в сопровождение – что ж, они рискуют. Нам бы тоже смотреть по сторонам, – просипел Шархи и закашлялся. – До цитадели три дня пути.

– Тебе нужен лекарственный отвар. Я могу поискать травы и…

– Нет времени.

Скоро их цель появилась перед глазами. Вид на Монетный двор ничто не загораживало – деревья поблизости вырубили, об их существовании напоминали пеньки с десятками годовых колец. Невысокие здания из песчаного камня полукругом примыкали к скале и размещались друг на друге, формируя башенки. Лестницы, проделанные прямиком камне, позволяли попасть на любой уровень. Огромные окна из цветных стеклышек формировали узоры и привлекали взгляды пестротой. Все это походило на небольшой муравейник, украшенный богато и