ключ в низкорослый кустарник. – Просто мусор. Забудь. Нам нужно найти убежище. И побыстрее.

Они собрали скромные пожитки и отправились в дорогу, надеясь набрести на небольшую деревушку.

После полудня им улыбнулась удача. Три охотничьих домика ремесленников стояли на берегу реки. В ее русле поток терял силу и превращался в болото – недвижимое, но полное жизни. Насекомые стрекотали, а мелкие животные копошились в высоких камышах, иглами торчавших из илистой земли. При появлении людей они заметались и кинулись врассыпную. «Жаль, – подумал Энки, – из них бы вышел сытный обед. Но хотя бы есть где переждать бурю».

По мере того как путники подходили к домикам, вспыхнувшая радость испарялась. Ни дверей, ни ставен, а от крыш остались одни остовы – это не назвать укрытием.

Энки заглянул в первый дом. Пол внутри прогнил и частично провалился, позволив траве пробиться на поверхность. От трухлявых стен щепками отслаивалась древесина, брошенную металлическую посуду покрывала ржавчина.

Дом оставили несколько десятилетий назад. На это указывала всякая мелочь, кроме обеденного стола в центре главной комнаты – еда успела подпортиться, но не сгнила. Энки еще раз осмотрелся – никого.

– Шархи, иди посмотри! Тут кто-то был.

– Ты прав. В соседнем доме валяются дневники учета дичи. Если им верить, еще три дня назад охотники жили в хижине.

– Дома не разваливаются за несколько дней. Их не сожгли, не разграбили. Это работа времени.

– Без разницы. Тут мы не спрячемся от бури. Я осмотрю последний дом, может, там хоть одна комната уцелела.

Энки прошелся вдоль стены, заглянул в спальню. Места для сна, платяной шкаф, сундук с линялыми шкурами. Вещи, истерзанные годами, лежали тут и там. В самом углу, около окна, бревна покрывали царапины. Нет, понял Энки, подходя ближе, не просто царапины – надписи. Кто-то ножом вырезал послание на стене собственного дома.

Разобрать убористый почерк стало той еще задачкой. Как бы Энки ни старался, сумел прочесть лишь пару слов: «следит» и «близко». У него не было лишних минут, чтобы искать смысл, – буря приближалась. Небо потемнело, укутываясь в ранние сумерки.

– Энки, на другом берегу еще один дом. Выходи посмотри. Он в низине, наверное, поэтому мы его не заметили.

Выйдя на улицу, Энки убедился в правоте Шархи. Дом выглядывал из низины, дразня крепкими с виду стенами и ладной крышей с темной черепицей. Жрец нахмурился. Двухэтажный, с украшенными балконами и резными колоннами. Дом, предназначенный для семьи мудрых. Что он делает здесь, посреди безлюдных лесов и полей? Разве что в нем жил отшельник-мыслитель… Или семья, прогневавшая могущественный род.

Шархи и Энки перешли речушку вброд – вода едва доходила до колена. Ноги скользили по дну и натыкались на коряги. Когда под ступней хрустнула очередная ветка, Энки проникся все большей любовью к своей расхлябанной обуви. Как он вообще обходился без нее? Глупость ходить босиком, когда простые сандалии могли спасти ноги от ожогов и ран. Раскаленные в летнюю пору улицы обители превращались в пытку. Дай жрецам обувь – и облегчишь им жизнь, но… Энки мотнул головой. В Аккоро много кому нужно облегчить жизнь, и жрецы не первые в очереди.

– Вроде целый, даже ставни есть, – пробормотал Шархи. – И все же… пустовато.

Буйная трава росла повсюду. Не было ни расчищенной дорожки, ни беседки для чаепитий. Мощные стены покрывали узоры – такие делали самые искусные в ремесле мастера-скульпторы.

Как они могли сразу не заметить столь странное жилище?

– Лучше нам не входить, – сказал Энки, рассматривая резьбу на стенах.

– Других вариантов нет, друг мой. Или попросим нас приютить, или придется остаться снаружи во время бури.

Повстречаться с озверевшими ашури и уцелеть – такое мало кому удавалось. Говорили, что сами вершители не вылезают из своих нор, когда создания Ашу неистовствуют. Непредсказуемые и неумолимые, бури забирали жизни людей, но не трогали ни дома, ни скотину. На востоке говорили: откажи путнику в пристанище во время Бури Гнева – и будешь проклят на десять поколений. Страшась кары, дверь открывали перед всеми, но угол выделяли по статусу.

Энки взялся за массивное дверное кольцо и постучал. Один раз, другой. Ответа не было. Жрец отступил.

– Шархи, в домах охотников есть погреба.

– Всю ночь торчать в погребе или в доме у огня? Еще не известно, не обвалится ли рухлядь охотников нам на головы.

– И все же…

Дверь распахнулась. На пороге стояла женщина средних лет – чуть полноватая, с сединой в волосах, в фартуке с вышитыми полевыми цветами поверх плотного черного платья.

– Заходите-заходите! – Женщина призывно махнула рукой. – Буря придет скорее, чем вы думаете. Ашури – мерзкие создания. Воля Ашу бушует в них – лучше пусть грызутся друг с другом, а мы укроемся. Заходите же.

Пока Энки перешагивал порог, он понял, что его смутило в женщине: ее чистый лоб. Никакой ал'соры. Женщина улыбнулась, будто заметив его смятение, и исчезла в другой комнате.

Входная дверь закрылась за гостями.

– Шархи, у хозяйки нет ал'соры, – шепнул Энки. – Как к ней обращаться?

– Ты здоров, друг мой? О какой хозяйке речь?

– Той, что открыла нам дверь. Сейчас не до шуток, Шархи!

Высокородный нахмурился. Он чиркнул огнивом, зажигая старые, наполовину истаявшие свечи.

– Ты сам открыл дверь, Энки. Присмотрись: в доме давно никто не живет.

И правда. Потолок покрывала паутина – ее полупрозрачные нити свисали до самого пола. Энки ощущал стены вокруг себя. Они не давили, но… Жрец сомневался, что мог бы сейчас перешагнуть через Грань. Внутри дома чертогов Ашу будто… не существовало. Энки сделал шаг – пол ответил протяжным скрипом.

– Тебе нужен отдых, друг мой. – Шархи хлопнул жреца по плечу. – У нас для этого вся ночь, раньше утра ашури не угомонятся.

На втором этаже нашлись спальни – пропыленные, как и весь дом, но пригодные для отдыха. Путники быстро расправились с остатками провизии – рисом, завернутым в широкие листья. Ставни снаружи подрагивали – буря началась.

Шархи предложил сломать несколько столиков и растопить камин. К счастью, дымоход все еще работал, и вскоре пламя затрещало, пожирая остатки мебели и просушивая мокрые сапоги. Шархи по-хозяйски обошел гостиную и достал с полок пару приглянувшихся книг.

– Невероятно редкие тома. Прихватить бы… Но нет, не тащить же их через полмира… Позже.

– Ничего не выноси из этого дома, Шархи.

– О? Когда мы «вынесли» из лавки лепешки, ты не был против. Не беспокойся, я не вор. Мы берем, только когда нет другого выхода, а книга… пустяк.

Шархи поставил свою находку обратно на полку, но продолжал краем глаза на