от того, какая внутренняя мотивация у пациента. Потому что психопата мотивирует только то, что он не хочет оказаться в неприятной ситуации. А у многих бывает смешанная мотивация: может, они бы даже и совершили преступление, но боятся попасться. Они знают, что это рискованно. А если ребенок что-то скажет? Или кто-то увидит их.

– У НИХ НЕТ ОЩУЩЕНИЯ, ЧТО ОНИ КОМУ-ТО ПРИЧИНЯЮТ ВРЕД?

– Нет. Они этому обучаются только на терапии. До этого они прекрасно справляются при помощи когнитивных искажений, благодаря чему они видят реальность совершенно иначе, интерпретируют разные сигналы так, как им удобно. Если ребенок хочет убежать или просит оставить его в покое, они это интерпретируют так, будто дети хотят сексуальных контактов, но взрослые им запретили. Потому что, по их мнению, каждый ребенок любит секс. Тогда насильник себе объясняет, что, собственно, он не причиняет вреда ребенку, а удовлетворяет его потребность.

Или другой пример: ребенок сам инициирует секс. Потому что многие дети дошкольного возраста интересуются сексуальностью. И когда мужчина спрашивает: «Хочешь посмотреть на кое-что интересное?» – ребенок, скорее всего, скажет: «Да». Тут взрослый вытаскивает член, мастурбирует, а потом говорит: «Ребенок же сам хотел посмотреть!» Он только спросил, а ребенок согласился.

Такие искажения позволяют им жить, нанося другим вред очень долго. В связи с этим насильник во время терапии должен признать, что совершил конкретное деяние, несет за него ответственность, у него проблемы с собственной сексуальностью. И что он сам с ними не справляется. А если он говорит, что справится, значит, он вообще не видит проблемы.

– МЕНЯ ОЧЕНЬ ЗАИНТЕРЕСОВАЛ ФРАГМЕНТ ВАШЕЙ КНИГИ ОБ ЭМПАТИИ ПЕДОФИЛОВ.

– Исследования мужчин, совершавших насилие в отношении детей, показали кое-что очень важное в этом аспекте. Но начать стоит с определения эмпатии, которое, казалось бы, совсем несложное. Это умение сочувствовать, ассоциировать себя с эмоциональной ситуацией другого человека. Но на самом деле эмпатия – очень сложное чувство, состоящее из нескольких элементов. Мне удалось узнать от мужчин-насильников, что у них повышена определенная форма эмпатии, которая называется «личная печаль». Этот вид эмпатии заключается в том, что, когда они видят человека, которому причиняют вред, вживаются не в его ситуацию, а в свою. Короче говоря, когда мужчина вредит ребенку, он думает не о нем, а только о себе. Когда ребенок просит оставить его в покое, насильник думает: «А кто меня оставил в покое, когда я был в такой ситуации?! Ведь меня никто не оставил в покое!»

– ЭТОТ ВИД ЭМПАТИИ ПРИВОДИТ К ТОМУ, ЧТО МОЖНО СОВЕРШАТЬ ЕЩЕ БОЛЕЕ ЖЕСТОКИЕ ДЕЙСТВИЯ.

– К сожалению, да, потому что такой человек все время думает: «Боже, какая я была несчастная, когда со мной так поступали!» Или: «Какой я был бедный в этом возрасте!» И начинает погружаться в это безграничное чувство жалости к себе, жестоко используя при этом другого человека. Потому что насильник о нем не думает, он сосредоточен на себе.

Я узнала об этом, исследуя мужчин. Исследований женщин не было.

– КАК ЭТО ВОЗМОЖНО, ЧТО ВЫ НЕ СОШЛИ ОТ ЭТОГО ВСЕГО С УМА?

– Во-первых, я всегда думаю, что насилие – часть жизни, потому что жизнь предполагает зло, самые странные абсурдности и нескладности. А во-вторых, я отличаю понимание этого человека и его оправдание. Я понимаю механизм, который доводит людей до разных поступков.

Помню очень сложный для себя момент, когда впервые увидела небольшое участие личных черт насильника в поступке при большом участии внешних факторов. В этом деле я была не психотерапевтом, а экспертом в суде. Два молодых парня изнасиловали девушку. Братья. У одного инвалидность, он ходил в специальную школу, а второй на границе нормы – он функционировал как взрослый, нормальный член определенного слоя общества. Закончил начальную школу, ну, на двойки, но никто ему за это не предъявлял претензий. Это случилось в маленьком городке, в котором каждый молодой мужчина воспринимается как человек с высокими сексуальными потребностями. В таком случае он оценивается как мужественный. А если он мужественный, то занимает важное место среди своих. Далее: если у него высокая потребность, то есть право и обязанность ее удовлетворить. И было бы немужественно, если бы он сделал это, мастурбируя, лучше использовать женщину. Она может не соглашаться – таковы женщины. И даже хорошо, если не соглашается – потому что в той деревне считалось, что, если женщина соглашается на секс, это плохо о ней говорит. Какая-то она тогда неженственная. В связи с этим, если мужчина предложит женщине заняться сексом, а она порядочная, то должна не согласиться. Впрочем, порядочной такое предложение никто не сделает, потому что она из дому не выходит!

– ВЫ КОРОЛЕВА САСПЕНСА[69].

– И пожалуйста: парень был пьян – в деревне это всегда оправдание: значит, он не знал, что делает. «Подкатил» к девушке, грубо ее изнасиловал, на дороге, около какой-то остановки или будки. Он сделал это в публичном месте, то есть не особенно стесняясь. Она сначала хотела убежать, потом защищалась, но он ее побил, чтобы она не мешала. Когда она была почти без сознания, он на глазах брата ее изнасиловал. И при этом подумал, что, возможно, это единственный шанс для брата на секс, поэтому придержал ее и уговорил брата тоже ее изнасиловать. Чтобы у него был опыт.

– УЖАСНО.

– Кто-то оказался на дороге, около этой будки, вызвал скорую и полицию. И в полиции девушка рассказала, что произошло. Теперь ей нет возврата в эту деревню, потому что там считают, что произошел скандал, что она выдала братьев. Такого приличного парня за решетку упекла! Мало того: она и второго засудила, который считался невинным. А эксперты решили, что да, у него легкая интеллектуальная недееспособность, но он способен понять значение поступков и управлять своим поведением.

– ВЫ С НИМИ ОБЩАЛИСЬ?

– Со старшим. И видела, что он убежден, будто не сделал ничего плохого. Он вел себя так, как его учили. Он не впервые оказался в ситуации, когда девушка отбивалась. Но чтобы кто-то сказал, что он ей вредит? Что это – насилие?

Кроме того, все в деревне встали на его защиту стеной, а он высылал из