делают, потому что люди умеют оперировать словами «вульва», «пенис», «член». Уровень использования вульгаризмов стал ниже, женщины используют анатомический язык. Только если они приходят не по поводу себя, а по поводу ребенка. Это отдельная группа пациентов, которая, кстати, увеличивается. Тогда они используют детский язык. Они говорят: «пися моей дочери». Или: «писечка». Или же: «писька сына».

– ИНФАНТИЛЬНОСТЬ.

– Они, к примеру, объясняют, что девочка касается попы. Я спрашиваю, о чем речь, какая область имеется в виду. И слышу ответ: «Ну, передней попы».

– НЕ ВЕРЮ.

– Далее я спрашиваю: речь о половых губах, о промежности? И так потихоньку мы добираемся до сути. Когда пациенты говорят о взрослых, чаще используют язык анатомических терминов, когда о детях – инфантильный. Это, впрочем, понятно, ведь они не говорят детям: «Иди перед обедом помой верхние конечности», а говорят «ручки». Также в интимных сферах: «Писю помыла?» – спрашивает мама дочь. «Да, помыла», – отвечает ребенок.

– НО ПОТОМ ЭТА МАМА ПРИХОДИТ К ВАМ, А «ПИСЯ» ОСТАЕТСЯ.

– Родитель везде остается на уровне этой лексики.

– А ЧТО РОДИТЕЛЕЙ БОЛЬШЕ ВСЕГО ВОЛНУЕТ?

– Детская мастурбация, по двум причинам. Они думают, что если ребенок в возрасте 3–5 лет мастурбирует, то в возрасте 20 лет будет делать это слишком много. Что ничего другого не будет делать, только мастурбировать. Несмотря на это, должна сказать, что уровень образованности вырос, у меня есть пациенты, которые говорят, что дети мастурбируют, и они боятся, что это перейдет в область отклонений, станет патологической мастурбацией… 

– ИСПОЛЬЗУЮТ ТАКИЕ СЛОВА?!

– Нет, они говорят, что ребенок станет извращенцем. А другая группа объясняет, что боится давления общества. Они представляют себе, что ребенок будет чрезмерно мастурбировать, и кто-то это заметит и подумает плохо. Но прежде всего – о них самих. То есть решит, что родители плохие, потому что не сделали так, чтобы ребенок был асексуален, – а это все еще идеал. И когда я пытаюсь определить, какова именно эта мастурбация, обычно встречаюсь с другим описанием и другим ее родом, поэтому объясняю родителям, что это такой этап развития, не нужно ничего делать. Как если бы их ребенок выучился чему-то новому, запомнил новое слово и все время его повторял. Я спрашиваю, запретили бы они ребенку бегать или лазить по лестницам. Часть отвечает, что никогда в жизни, это тренирует мышцы. А часть, что запретили бы, потому что это небезопасно. И так более-менее они думают о мастурбации: лучше пусть не делает. Вот будет взрослый, тогда можно.

– ПОЧЕМУ РОДИТЕЛИ НЕ ХОТЯТ, ЧТОБЫ У ИХ РЕБЕНКА БЫЛА СЕКСУАЛЬНОСТЬ?

– Они боятся общественного давления. Боятся, что ребенка будут критиковать. Боятся замечаний в детском саду, того, что другие родители будут их сторониться. Особенно если дети в частных садах, в которых каждый родитель узурпирует себе право оценивать этот сад, требовать введения и запрета определенных вещей. Может, ребенок, который мастурбирует, научит этому других детей? Впрочем, это правда, но родители так не хотят. В любом случае, я не встреваю, если ребенок здоров. Отказываюсь.

Когда-то я проводила обучение в детских садах, и оно было для всех: детей, родителей, сотрудников – включая кочегара, если в детсаду был котел, и поваров. Я объясняла такие вещи директорам двадцать лет назад, и они были в шоке! Но ведь дети гуляют по всей территории, повара тоже нужно обучить. Ведь какой прок, если воспитательница справится с мастурбирующим ребенком, а потом его увидит повариха и даст по рукам!

Теперь я уже не работаю в садах. Смелости заказывать такое обучение поубавилось, искренности в моей работе с малышами – тоже. Тогда я сама была молода, а теперь меня тянет к старым людям, я сама вступаю в период старости.

– ЛЮДИ ИЗБЕГАЮТ СЛОВА «СТАРЫЙ», ОСОБЕННО ЖЕНЩИНЫ. ОБИЖАЮТСЯ.

– Почему? Вы знаете, я уже дошла до состояния, которые англичане называют an old lady[73], – такова правда. И что с того? Конечно, молодая женщина – это комплимент, старая – нет. Но старость – это естественное состояние, в определенном смысле прекрасное, потому что означает, что человек мог много пережить. Это восхитительно, что все, что мы пережили, теперь можно использовать. По моему мнению, это прекрасная вещь – долгая жизнь. Я могу сказать, что долго живу, хотя моему дедушке было 94, когда он умер. И это моя мечта – я хотела бы жить долго, как он, и в такой форме, как он.

Возраст моих пациентов также меняется, потому что для определенных людей я небезопасна.

– ПОЧЕМУ?

– Потому, что работаю и живу так долго.

– МНЕ ВСЕГДА КАЗАЛОСЬ ЭТО БОЛЬШИМ ПЛЮСОМ.

– Некоторые считают, что можно понимать другого человека только тогда, когда вы в одинаковой ситуации. Речь также о том, что мне нужно очень немного информации о человеке напротив, чтобы много о нем узнать. И некоторым это не нравится, они чувствуют, будто их просвечивают. Это как язык или игра на фортепьяно – если долго и регулярно тренироваться, вы внезапно начнете играть, не глядя на инструмент.

– ВЫ РАБОТАЕТЕ СО СТАРЫМИ ЛЮДЬМИ?

– У нас нет такой культуры, что старые люди приходят к сексологу. Это действительно редкие случаи.

– СКОЛЬКО ЛЕТ ВАШЕЙ САМОЙ СТАРОЙ ПАЦИЕНТКЕ?

– 78. Но я расскажу о другой женщине, тоже старой, которая имеет связь с женщиной: в старости она вступила в гомосексуальные отношения. И не могла с этим справиться. Им было по семьдесят с чем-то, когда это началось: одна овдовела, вторая начала к ней приходить, чтобы помочь и поддержать, сказать, что, когда состоишь в браке, понятно, что один человек умрет раньше. Редко умирают вместе – и обычно в результате трагедии. И из этой поддержки развилась дружба, сексуальная нежность, которая происходила из простых вещей: они садились рядом, заботились друг о друге. Внезапно женщины поняли, что никакая это не забота, а петтинг, совместная мастурбация. И решили, что это классно.

– И ЧТО?

– И ничего!