а нежно так, ухватив хулигана за его шнобель, отодвинул назад… Быстро и четко, а когда этот боров было поднял кулаки, собираясь оспорить это "воздействие", в его лоб уже уперся ствол ПГ.

— Ты че, урод, охренел, что ли? — взревел толстяк, но рыпаться не стал.

Окружающие удивленно и заинтересованно смотрели на неожиданно начавшиеся разборки.

— Даггер, убери ствол, — встрял командир штрафников, уже пожалевший о своем предложении.

— Заткнись, Римс. Не мешай работать, — бросил пилот, не отрывая взгляда от свинообразного мужика, буравящего его взглядом, — Как зовут, боец?

Толстяк обернулся, убедившись, что никто не спешит ему на помощь, и ответил.

— Эндрю. Эндрю Гриф.

— Скажи-ка, Гриф, нахрена ты сюда приперся? Чего добиваешься? Хочешь помешать операции?

— Вообще-то, это ты тычешь в меня стволом, — прорычал боец.

— А ты думал, я за твою борзость тебя по головке поглажу, дам стакан теплого молока и уложу спатеньки? — усмехнулся Даг, — Да не зыркай ты по сторонам, хотели бы помочь, уже бы помогли. Повторяю: чего ты добиваешься? Ты на чьей стороне, сука? Если сражаться передумал, вали отсюда, я добрый, даже стрелять не стану. Забьешься в какую нору, авось и без тебя справимся.

— Да пошел ты на хрен! — снова взорвался Гриф, — Не тебе мне лекции читать, ублюдок! Ты думаешь, я твоей пукалки боюсь? Да здесь никто уже ничего не боится! Мы, твою мать, все здесь мертвецы! Сами пришли сюда умирать…

— А должны были прийти сражаться! Нам здесь не трупы нужны, а бойцы. Зачем ты Эндрю на стороне кибиров играешь? Зачем союзникам палки в колеса ставишь? Тебе не за что сражаться, Эндрю?

Вопрос завис, а мужик, яростно сжимая кулаки, сделал шаг вперед, упершись лбом в раструб ствола. Прошли долгие пять секунд, пока позади раздался голос.

— Прекращай, Гриф, не дело это…

— Отвали, Перкинс, — огрызнулся толстяк, но отступил, — А тебе есть за что сражаться, пришлый? Ты не думай, что я тупой. Я знаю, что это ты барьер "лопнул". И опять… Зачем ты-то жопу рвешь?

— Потому что это моя работа, Эндрю. И я привык делать ее хорошо. И мне не нравится, когда мне мешают. А ты мешаешь… Почему Эндрю? Может, ты хочешь, чтобы Единение победило? Зачем ты лишаешь людей надежды?

Мужик отступил. Оглянулся снова и проорал на одном дыхании.

— Мы просто не верим уже в эту победу! За два гребаных часа мы потеряли почти половину наших войск! А ведь мы же даже в город не зашли! О какой надежде ты ведешь речь, пришлый? Мне не за что сражаться. Моя жена мертва, а дочь с чипом в голове где-то там в городе на баррикадах ждет меня, чтобы пристрелить! Они были моим миром, а теперь их нет…

— Так, зачем ты здесь?

— Отомстить! Забрать с собой побольше этих тварей! Не знаю, на что там надеется командование, но, по-моему, давно пора закидать здесь всё атомными бомбами.

Вокруг собрались уже все отделение, и, судя по лицам окружавших нас людей, люди были полностью согласны с Грифом.

— А как же те, кто остался в тылу? На них наплевать? Что ты скажешь их отцам и мужьям? Что ты выгорел и потому готов лишить их последнего шанса?

— Шанс на миллион — это ничто!

— По оценкам наших экспертов, шансы на победу в этой миссии были около десяти процентов, — впечатал Даг, — Тебе это кажется безнадежным, но мне приходилось видеть расклады и похуже. И случалось вытаскивать счастливый билет. Даже у твоей дочери есть шанс. Пусть и один на миллион.

— Она кибер! У нее в голове чип! Она больше не человек! — орал Гриф.

— Чип — это управляющий элемент…

— Мы пробовали извлекать чипы, — вмешался зачем-то Римс, — Человек не становился прежним. Будь это так, как ты говоришь, достаточно было бы заглушить связь…

— Если у человека не поврежден мозг и не затерты воспоминания, всё обратимо. Если "Единство" проиграет, с ним можно будет договориться. Шансы невелики, но они есть.

— Откуда тебе это знать? — в разговор вступил уже другой повстанец.

— Я не первый раз вижу подобное, — пожал плечами Даг и неопределенно махнул рукой. — Да и у нас там кое-что смыслят в том, как бошку электроникой нашпиговывать.

— И почему мы должны тебе верить?

— Да мне по хрену, чему ты будешь верить, чувак. Но зачем мне врать?

Повисла тяжелая тишина. Мне стало совсем неуютно. Лица у окружающих, и без того искаженные прибором ночного видения, сейчас и вовсе превратились в фарфоровые маски. Вдруг раздался всхлип.

— Сучара! Ну зачем? Зачем ты даешь мне эту надежду? Ты же врешь? Манипулируешь мной? — слезы градом потекли из глаз Грифа, — Стой! Не говори, не хочу это знать. Просто скажи, что мне делать.

Дальше я тупо свалил, и так сердце рвет на части. Свалил и, выудив пачку солоноватых крекеров, сидел в сторонке, наблюдая, как Даг раздает указания. И чего раньше молчал? И командовать, оказывается, умеет, и людей смог воодушевить. А за мной бежал, словно ведомый. Странный тип.

Глава 20. Город, наплоненный смертью

Тактика, предложенная Даггером, сработала даже лучше, чем ожидалось, а мои собственные прогнозы не сбылись. Точнее, не сбылись касательно первой волны — повстанцы почти безнаказанно перемололи большую часть киберов, клюнувших на обманку и попавших между молотом и наковальней. Целевую ПВО в итоге подорвали практически без потерь. Ликованию наших союзников не было предела, но это стало последним подарком судьбы на сегодня. Дальше, ожидаемо, началась бойня. В ответ на новую тактику противник принял меры, больше не давая возможности себя безнаказанно окружать. Усилил свои мобильные группы, устраивал засады и внезапные налеты.

Но и это играло нам на руку. И без того немногочисленные силы врага, берущие больше качеством бойцов и идеальной координацией, теперь вынужденно концентрировались в точках интереса. И, как предсказывал Даггер, всё больше оголяли прочие участки линии соприкосновения. Воспользовавшись этим, еще три группы ополченцев смогли пробиться и ценой собственных жизней уничтожить противовоздушные турели. Полковник продолжал слать своих подчиненных на убой — жесткий размен… Но повстанцев это устраивало. Тактика работала, и, судя по слухам, доходящим до нас, на прочих участках фронта ее тоже взяли на вооружение. «Смертоносное регби» массово выкашивало ряды повстанческой армии, но неизменно продвигало ее к цели.

Нам предстояло вступать в бой во второй фазе, через час после начала активных боевых действий. С трудом удалось заставить этих людей держать подобие строя, каждая вторая скотина норовила сделать всё по-своему. Ни хрена не изменилось! Как был этот отряд сборищем отморозков, так и остался.