— Я жутко вымотался, Кит, — вялым языком проговорил Джим. — Я даже не помню сколько мы находимся здесь. Откуда мы пришли? Где чертов выход? Он позади нас? Или впереди?

— Кажется, сзади, Джим, но я уже не уверен. У меня жутко чешется все тело. Я промок до нитки от собственного пота. Здесь нечем дышать, словно в пустыне. А эти полотна, они окончательно запутали мой разум. Ты видел их?

— Все до единой, старина, — ответил Джим и, зацепив ногтями кожу на своей ключице, стал оттягивать ее в сторону. — И утопленника на болоте с мешком огородного пугала на голове, и медведя, рвущего плоть угодившего в капкан охотника, и… Черт, не могу никак снять с себя эту майку. Ты не поможешь мне, дружище?

— Что? Какую майку? — не понял Кит, глядя с большим удивлением на потуги напарника. — Ты бредишь? На тебе нет никакой майки.

— Есть, я держу ее за лямку.

— Перестань, ты поранишься. Лучше помоги мне снять прилипшую к спине рубашку, — и Кит вцепился себе в грудь обеими руками.

— Эй, старик, что ты делаешь? На тебе нет формы!

— Да? Но как же жарко…

В этот момент в конце коридора раздался тихий короткий визг. Затем противное хихиканье.

— Постой, Кит, — в недоумении остановился Джим. — Ты что-то слышал?

— Нет. А ты?

— Наверное, показалось. Продолжим путь, осталось совсем немного.

Они уже видели перед собой три ступени вниз. Чуть дальше было темнее. Лампы там не горели. Только два блестящих маленьких блика чуть выше уровня пола блеснули и исчезли.

— И все-таки я что-то видел там, во мраке, Джим, — засомневался Кит и повернулся лицом к Джиму.

— Боже, нет! Что у тебя на голове? — вдруг отстранился тот, большими глазами уставившись на Кита. — Не шевелись, старина, иначе…

— Иначе, что? — перепугался Кит и застыл на месте камнем, как того требовал напарник.

— Здоровенная крыса!

— Что-о?

Джим замер, словно тигр, приготовившийся к прыжку. Быстрым рывком руки, на какой только был способен Джим в своем угнетенном состоянии, он вцепился в волосы Кита и, вырвав солидный клок, бросил его рядом с Китом. Тот скривился от резкой боли, а на глаза проступили слезы.

— Топчи ее, пока не сбежала! — заорал Джим и стал изо всех сил топтать ногами волосы Кита.

Из темного проема вновь донесся негромкий омерзительный смешок, словно кто-то наблюдал за ними из полумрака.

— Она мертва, Джим? — прикрывая образовавшуюся плешь в волосах, спросил Кит.

— Безусловно, сдохла, — подтвердил Джим, безумно глядя в пол. Он видел кровавое месиво под ногами, смешанное с шерстью, коготками и длинным тонким хвостом. — Откуда эта дрянь свалилась на твою голову?

— Я даже не почувствовал, когда она уселась, — с возмущением проговорил Кит и вдруг приложил палец к губам: — Эй, потише, кажется я слышу… Слышу шорох в темноте. А если там целая стая этих тварей? Кто знает, не разводил ли Алон крыс у себя в подвале?

— Я тоже слышу, Кит, — прошептал Джим и облизал пересохшие бледные губы. — Давай разрядим обойму револьвера до последнего патрона в этих падальщиков? В противном случае они просто сожрут нас заживо, а нам необходимо попасть в комнату в конце коридора.

— Я сделаю это, Джим, — почти одними губами сказал Кит. — Но ты должен будешь немного постоять передо мной, что бы я мог незаметно достать оружие. Кто знает, что на уме у этих мерзких тварей?

Кит сделал шаг назад и замер за широкой спиной напарника, а тот в свою очередь не сводил странного взгляда с Кита, все больше и больше натирая свою шею ногтями, оставляя на коже красные полосы и царапины с крошечными капельками сочащейся наружу крови.

Кит плавно взвел курок увесистого револьвера непослушной рукой и выглянул из-за плеча Джима. Помещение перед его глазами расплывалось, охваченное колеблющимся в воздухе маревом, словно они с Джимом и правда находились в пустыне. Лампы жгли кожу не меньше полуденного солнца. Серая плитка под ногами становилась все ярче и желтее. Киту было трудно дышать и хотелось воды. Очень много воды…

— Ну же, старик, стреляй. Я чувствую спиной, как эти твари пожирают меня взглядом, — с грудным свистом прохрипел Джим. — Высади весь револьвер, скорее…

Кит вывел дуло пистолета из-за спины Джима и прищурившись от яркого света раскаленных ламп, шесть раз нажал на спусковой крючок. Туда, где в темном проеме таинственно поблескивали две странных точки. Когда шум выстрелов стих, из полумрака послышался тоненький крысиный визг.

— Да! Да! Теперь мы в безопасности, Кит, — воодушевленно произнес Джим и хлопнул по плечу напарника. — И мы можем наконец преодолеть этот коридор. Видишь? Осталось всего лишь… Эй, а где ступени? Впереди были ступени, ты помнишь?

— Какие ступени, Джим? Кругом лишь песок и больше ничего, — Кит обреченно выронил пистолет из рук и без сил рухнул на колени.

— Пустыня? — удивленно переспросил тот. — О, ты прав. Но как мы здесь оказались?

— Я никак не могу вспомнить, но мы здесь уже очень давно. Чувствуешь адскую жару, Джим? Она невыносима.

— Что же нам делать? В какую сторону идти?

— Просто оставь меня здесь, — прошептал Кит и припал на четвереньки. Его вдруг вырвало прямо на ботинки Джима. — Прости, старина.

— Мы должны найти выход, Кит, — возразил Джим. — Мы ни раз выбирались из трудных ситуаций. И вот сейчас я вижу впереди какое-то пятнышко. Кажется, это колодец! А если есть колодец, то рядом должны жить люди. Мы спросим у них, где наш Ридан. Они помогут нам, обещаю!

— Я не могу…

Не говоря больше ни слова, Джим взял Кита под руку и помог ему подняться. Вместе они несмелыми шагами стали продвигаться в сторону темного квадратного пятна. На удивление оно приближалось к ним быстрее, чем они шагали.

Спустя всего мгновение полицейские уныло остановились у полотна, окаймленного узорной деревянной рамой, повисшего прямо в воздухе.

— Что за чертовщина? Это никакой не колодец, — констатировал обреченно Кит, опираясь всем весом на плечо Джима. — Это еще одна проклятая картина. И она… она не закончена. Взгляни, здесь не хватает красок.

Кит и сам не понял, почему вместо мучающей жажды его вдруг стала интересовать незавершенная работа мастера. Но глаза упорно буравили полотно, а душа проникалась все глубже и глубже в таинственный парящий в воздухе холст.

— Оно прекрасно… — выдохнул Джим, тупо глядя на изящные штрихи.

В центре картины была изображена недвижимая мумия на полированном блестящем пьедестале, обернутая белыми лентами. Лишь ужасное лицо забальзамированного со снятым скальпом не было тронуто тканью. Однако же выведенный четкими волнистыми линиями череп, обтянутый кровоточащими мышцами, казался скорее