Надержавшись бокал, я поставил его обратно на столик.С балкона доносится игривый смех, довольные мужские смешки, как будтокто-то сумел задрать телке юбку, а другие одобрительно ржут.

– Что-то вы заскучали, – раздался голос сбоку.

На меня выжидающе смотрит блондинка на шпильках и с глубокимвырезом. В руках два полных бокала, один протянула мне. Я нехотяподнялся, принял бокал, отказаться трудно, когда смотрят так требовательно.

– Я не очень компанейский человек.

– Почему? – спросила она требовательно. – Работамешает? Или семья?

– Ни то, ни другое, – заверил я.

– Что-то третье?

– Третье только плохим танцорам мешает, – объяснил яделикатно.

– Так почему же?

– Характер такой.

Она сделала небольшой глоток, медленный и умелый, снова янеотрывно смотрел на этот раз на полные ярко накрашенные губы. Она не отрывалаот меня изучающего взгляда.

– Чем занимаетесь?

– Да чем придется, – ответил я и, чтобы смягчить,добавил: – Жизнь такая, приходится браться за любую работу, чтобы выжить.

Она не спускала с меня пристального взгляда.

– Но у вас дела идут хорошо, не так ли?

– Разве? – переспросил я. – Я бы так несказал.

– Тогда у вас очень высокие требования, – заявила она.

– Почему?

– Судя по тому, с каким почтением к вам отнесся хозяин этойвечеринки…

Понятненько, лиса-охотница. Четко знает, что ей нужно, чегохочет, к цели идет напролом. Наверняка уже у всех узнала, кто кем работает исколько получает. Остался я, темная лошадка. Когда открывала мне дверь, ничегоне увидела примечательного: на парне дешевая майка и потертые джинсы, сейчас женадо побыстрее разобраться, пока конкурентки не опомнились.

– Я просто старый друг, – объяснил я. – Ещесо школы.

Она усмехнулась.

– Как будто это было так давно!

– Ну и что, – возразил я. – Из школьных друзей яздесь единственный.

Она взяла из моей руки пустой бокал, грациозно повернулась,и, пока замедленно ставила на подоконник, я рассматривал открытую спину, ровнуюи безукоризненную, без единого пятнышка, только пара мелких розовых родинокближе к пояснице. Охотница явно догадывается, какие мысли мелькают у меня в этовремя и в какие позы я ее ставлю, и когда повернулась, в ее серых глазах былопобедное понимание. И согласие разделить со мной постель сразу же послевечеринки.

А вот и ни хрена, ответил я мысленно. Тут девчонок хотьжопой ешь, и все, или почти все, умеют все то же, что и ты. А мне, как ибольшинству мужчин, с ними проще. А от тебя потом хрен отделаешься.

– Хорошо, – произнесла она, – когда школьнаядружба держится. Кстати, здесь много хорошеньких девушек. Простенькие, правда,зато без затей.

Она улыбнулась, стараясь, чтобы выглядело дружески,удалилась, не показывая разочарования. К ней тут же подошел один в костюмеот Версаче с фужером в руке, и по тому, как она взяла, я понял, что парень ужена крючке. Возможно, есть и еще один-два таких здесь, а вне этой компании у неенаверняка есть самцы, которых раскручивает по полной, присматривается, на комже остановиться окончательно. Для охотницы нет проблем, чтобы утром потрахатьсяс одним, днем со вторым, а вечером – с третьим. Главное, для дела.

И все-таки, как ни старался Вован разнообразить ДД, новсе свелось к банальнейшему сидению за столом, жранью и пьянке. В вечноголодной России сложился стереотип праздника: много еды и много питья. Мол,хоть на праздники наедимся.

Правда, еще время от времени танцевали в большой комнате, щупалиженщин на балконе и на кухне. Эльвира сбросила сперва майку и танцевала, играяголыми сиськами, потом сбросила и юбчонку.

От ее танца несло жаром, она смеялась и блестела белымизубами, но ее никто не лапал, не щупал, все смотрели восторженными глазами, аженщины натужно улыбались.

Не дожидаясь, когда ДД подойдет к концу, я распрощался совсеми, пожелал гулять до утра. Ляля, тихая куколка, пошла со мной, я усадил еена переднее сиденье, она вздыхала и смотрела на меня добрыми коровьими глазами.

– А ты не нажралась, – заметил я одобрительно.

– У меня на другой день голова болит, –пожаловалась она. – Так что я предпочитаю соки. И мороженое.

– А вино?

– Не больше одного бокала.

– Какая прелесть, – сказал я.

Она посмотрела на меня с немалым удивлением.

– Я думала, все предпочитают пьяных.

– Это те, у кого комплексы. Или старшее поколение, у нихженщин приходилось спаивать.

– Зачем?

– Иначе не трахнуть, – объяснил я с видомзнатока. – Секс был только опасный, другого не было.

– А-а-а-а…

Машина быстро и легко неслась по ночной Москве, словно низколетящая птица над озером. Асфальт, еще мокрый после поливочных машин, блестит,утки часто обманываются и садятся на него. Мне самому уже трижды приходилосьобъезжать таких дур, что присели отдохнуть на «воду».

Ляля сидит тихая, с мечтательной улыбкой, спокойная, такихмилых девушек не обижают даже маньяки, тем более что они всегда соглашаютсяделать все, чего от них хотят мужчины.

Я тоже наслаждался и быстрой ездой, и отсутствием такраздражающих днем пробок, и тем, что рядом послушная и ласковая девушка смягким теплым телом, звучит хорошая музыка, дорога почти пуста, можно гнать, неглядя на спидометр, а если и остановит гаишник, то нет проблем заплатить любойштраф.

К дому домчались за рекордный срок, из подземногопаркинга поднялись на лифте прямо на лестничную площадку. Я открыл дверь,отключил сигнализацию, Ляля вошла тихая и с той же мечтательной улыбкой налице.

– Ого, ну и квартира у тебя!

– То ли еще будет, – сообщил я бодро. –Я только начинаю разворачиваться.

– Родители оставили?

– Сам купил, – объяснил я гордо.

Она посмотрела на меня круглыми глазами.

– Серьезно?

– Да.

– А деньги где взял, украл?

Я поморщился.

– Ты из милиции или налоговой полиции? У меняприбыльная фирма, торгуем спортивными добавками.

Она вслед за мной прошла на кухню, здесь сердце любойквартиры, осмотрелась, глаза стали еще больше.

– Круто!.. У тебя оборудование, как будто с выставки.

– Оттуда и брал, – сообщил я гордо. – Сам не люблюготовить, а здесь все автоматизированное.