Он снова взглянул на Асю. Это был совсем другой человек: морщинки стали глубже и заметнее, между бровями образовалась поперечная борозда, добавляя ему лишний десяток лет, а глаза словно потухли и провалились в глазницы.

– Ошибаешься. Даже очень хорошо это себе представляю: я разоблачила Копцову.

– Не знаю, как по другим эпизодам, но твоего отца Копцова не убивала.

– Ах вот, значит, как! Меня Трунов предупреждал, что она может любого мужика с ума свести. Но если сбросить со счетов моего наивного отца, как ты-то, мачо и любимец женщин, мог попасться на ее удочку? Какими правдами и неправдами она умудрилась поставить на колени тебя? Неужели ты так влюбился, что напрочь потерял голову? Сильна Копцова по части мужиков, ничего не скажешь!

– Ты прекрасно знаешь или, по крайней мере, догадываешься, что я всю жизнь любил только одну женщину на свете – Маргариту. Любил и продолжаю любить. И никаких других женщин для меня не существует.

– Как трогательно! Однако это не помешало тебе стать любовником Копцовой?

– Это была вынужденная необходимость.

– Вот, значит, как это теперь называется! А отец стал ее любовником тоже по этой же причине? Или у него была более уважительная? Например, влюбленность без памяти? Хотя какое это имеет значение теперь? Никакого.

– Я был в вашем доме в день смерти Антона. Поэтому знаю все, что там произошло.

Ася замерла, не решаясь даже пошевелиться. Такого ответного удара она не ожидала. Но может, ей только показалось то, что произнес Зацепин? Или она не так его поняла? Да нет же, он хочет запутать Асю, чтобы выгородить Копцову.

– Ты врешь! Вот только не пойму зачем? Выгораживаешь Копцову? Тебя там не было и не могло быть. Камеры внешнего видеонаблюдения тебя не зафиксировали. Так что зря стараешься. Я знаю больше, чем ты думаешь. Я изучила дело от корки до корки.

– И все-таки я там был. Мне тоже показалось странным, что камеры внешнего видеонаблюдения со стороны черного хода не работают, так как обзора параллельной улицы на мониторе не было. Я даже спросил об этом Антона, но он ничего мне толком не смог объяснить. В тот день мы договорились с ним, что я приеду в загородный дом, но только это должно остаться тайной, на тот случай, если вдруг кто-то вздумает проследить за Антоном. Он предупредил, что ожидает Копцову, которая должна привезти все деньги. Также рассказал о встрече с Труновым. Предложил мне на всякий случай поприсутствовать при передаче денег за бизнес, который все же решил у него выкупить.

– Я не верю тебе. Зачем ты лжешь?

– Меня могли зафиксировать соседские камеры видеонаблюдения, подтвердив время моего появления в доме с черного хода. Неужели соседи, узнав об убийстве Антона, не передали такие важные записи полиции?

– Представь себе, не передали. Но не потому, что испугались, а потому что никаких записей не существует.

– Они существуют. И не передали их потому, что у них – у очень богатых – своя собственная психология, стоящая над честностью и законопослушанием, далекая от нашей, то есть обычной. Они считают, что если можно купить, то незачем убивать, ведь это слишком дорого. Но если убить все же оказывается дешевле, чем купить, они даже глазом не моргнут – пойдут на убийство. Очень богатые знают друг о друге то, что все они поступят одинаково в определенных обстоятельствах. Но предпочитают не говорить об этом. Потому что молчать – мудро. Они крадут и убивают, зная о других, что те также крадут и убивают, но молчат. Потому что только в этом случае их благосостояние продолжает умножаться.

– А тебе не кажется, что ты уже заговариваешься?

– Очень может быть. Но теперь это уже не столь важно.

– Нет, ты мне все-таки ответь: как ты можешь выгораживать такую стерву?

– Мне нет до нее никакого дела.

– Тогда кого ты пытаешься обелить – Трунова, или ту, другую женщину?.. Кстати, а ты знаешь, кто она?

– Ну зачем мне, скажи, пожалуйста, обелять такого негодяя, как Трунов?

– Откуда я знаю? Может, вы с ним в доле. Или он тебе заплатил за информацию об отце. Хотя нет, ты на продажного не тянешь. Так кто же была та, другая женщина? Она-то зачем оказалась в доме?

– Это была Маргарита.

– Мама тоже была в доме?! Не может быть! А она-то что там делала? Какая разношерстная компания собралась в одном месте и в один час. И что же произошло в доме, если, как ты уверяешь, был там и все видел?

– Убийство.

– И ты знаешь, кто убийца?! – выдохнула Ася. – Знал все это время и молчал?!

– И знал. И молчал. И если бы ты не подняла эту никому не нужную шумиху, молчал бы и дальше. Но теперь все и так постепенно выйдет наружу. Поэтому я вынужден признаться, что твоего отца убил… я.

– Но этого же не может быть, потому что не может быть никогда!

– Тем не менее это так. Антона убил я. Из-за денег. Они были столь велики, что никто не смог бы удержаться.

Ася почувствовала, как к горлу подступила тошнота, ноги ослабли, готовые в любой момент отняться. Это явные признаки отравления ядом. Но теперь травили не тело Аси, а ее мысли, чувства, любовь и нежную привязанность. Травили ее душу.

– Я тебя ненавижу! – прошептала она. – Я тебя ненавижу за эту ложь. Я допускаю, что ты мог убить отца, чтобы потом, когда-нибудь, наконец-то соединиться с женщиной, которую любишь всю жизнь. Но чтобы из-за денег?! Нет, ты лжешь. Хотя какое это имеет значение сейчас? Почти никакого. Все равно я тебе не верю. Поэтому требую, чтобы ты немедленно рассказал обо всем, что там случилось. Со всеми подробностями. Ты слышишь меня? Я требую!

– Хорошо, слушай. Мы договорились с Антоном, что я войду в дом через черный ход, чтобы случайно не столкнуться с Копцовой или Труновым. Антон и ключи мне от черного хода дал. Я прибыл первым и уже ждал его в кабинете. Копцова не должна была знать, что я в доме, иначе, почувствовав ловушку, могла и не отдать деньги. Мы сидели в кабинете перед монитором и ждали ее. Хотели выпить по бокалу коньяка, но не успели. Возле ворот остановилось такси. Из него вышла женщина в широкополой шляпе и солнцезащитных очках. Антон нажал кнопку, открывая калитку, и помчался на второй этаж, чтобы там принять Копцову. Я же должен был ждать прихода Трунова, чтобы впустить его. Когда женщина вошла в дом, я услышал, как Антон позвал ее наверх… Каково же было мое удивление, когда я услышал голос Маргариты. Антона, наверное, и вовсе чуть удар не хватил, когда вместо Копцовой он увидел жену. Последовало бурное объяснение, Антон, как мог, оправдывался. Затем все стихло. Видимо, расстроенная Маргарита ушла в свою комнату. Я уже было собрался подняться тихонько наверх, чтобы приободрить Антона, но увидел на мониторе еще одно подъехавшее такси. Из него вышла женщина и направилась к калитке. Она была со спортивной сумкой. Я понял, что это явилась Копцова с деньгами… И тут на меня словно затмение нашло. Я понял, что другого такого удобного момента в моей жизни больше не случится. Если сейчас отобрать у Копцовой деньги, то доказать, что они у нее и в самом деле были, уже будет невозможно. Тогда Антон просто подаст на нее в суд и в любом случае вернет свои деньги, так как у него на руках все документы о наличии вклада в банке «Солли». Я открыл калитку, Копцова прошла в дом и тут же получила удар по голове тяжелой хрустальной вазой, которую я взял в кабинете со стола. Она упала на пол и потеряла сознание. Я забрал сумку и уже в кабинете вытряхнул из нее все деньги прямо под стол. Вернув сумку на место, прошел в кухню. Порылся в шкафах, взял новый пакет для мусора и вернулся в кабинет. Пока перекладывал в него деньги, услышал, как хлопнула входная дверь. Выглянул в окно и увидел быстро удаляющуюся от дома женщину с сумкой. Я выскочил в фойе, Копцова еще только приходила в себя, не осознавая, что происходит. Она сидела на полу и шарила по полу руками, будто что-то искала, а по лицу ее текла кровь. Значит, ушла Маргарита. Я поднялся наверх к Антону. Тот сидел расстроенный и тупо смотрел в одну точку. И тут я услышал, как по лестнице поднимается Копцова. Если сейчас выяснится, что деньги пропали, Копцова наверняка решит, что ее ударила и ограбила Маргарита.