время от использования силы, пока подготовка к войне не закончена. Война должна была начаться не раньше будущего лета, и главной проблемой было «сбить с толку» шотландских мятежников, чтобы они не узнали, когда он собирается наступать. Таково было положение, когда Карл принял Гамильтона, вернувшегося в конце июля, готового рассказать о своей миссии и получить указания на дальнейшие действия. Король посоветовал ему удовлетворить два требования ковенантеров: временно не использовать в богослужении молитвенник и разрешить созвать Церковную ассамблею, но только с тем условием, что в ней примут участие епископы.

Когда 10 августа Гамильтон вернулся в Эдинбург, то обнаружил, что ситуация еще более ухудшилась за время его отсутствия. Ковенантеры, опасаясь интриг со стороны католиков и епископов в окрестностях Абердина, где преобладало влияние маркиза Хантли, послали туда энергичного Монтроза, который, по их мнению, смог бы добиться поддержки Ковенанта. Невозможно было рассчитывать на решительный успех в этой твердыне роялизма, но Монтроз пользовался здесь популярностью и обладал даром убеждения. Он сумел рассеять сомнения многих людей и собрал большое количество подписей; триумфом это назвать было нельзя, но и неудачей тоже.

В то время как роялисты на северо-востоке страны спорили друг с другом и колебались в принятии окончательного решения, ковенантеры проводили мобилизацию и занимались обучением своих войск в окрестностях Эдинбурга. Лорн, памятуя об угрозе Антрима, продолжал вооружать своих людей и поставил обучать их опытного воина Дункана Кэмпбелла из Окинбрека. Наблюдая за его действиями из Ирландии, лорд-наместник Вентворт сообщал, что он укреплял «те острова, которые лежали у северного побережья королевства и до которых нужно было плыть три часа. Туда доставили, как сообщается, 16 орудий и расположили их в наиболее выгодных для обороны местах, а людей начали обучать обращению с ними». Целью всех этих приготовлений, как невнятно объяснил сам Лорн, было «оказать его величеству услугу».

В Эдинбурге народ пришел в движение. Была взята штурмом часовня Холируд, но орган, этот нечестивый глашатай папистской мессы, остался невредимым и был вывезен Монтрозом из аббатства. Более серьезным событием лета было подписание Ковенанта ведущими адвокатами Шотландии. Большинство лордов – участников Сессионного суда также поддержало дело ковенантеров, тем самым отказав королю в поддержке его политики, что стало тяжелым ударом по престижу короны в Шотландии.

Подлинной сенсацией, хотя и кратковременной, стал состоявшийся в церкви Грейфрайерс-Кирк торжественный акт примирения иезуитского священника Томаса Абернети с протестантами. Ренегат ознаменовал свое обращение в протестантскую веру тем, что выдал имена католических священников, тайно служивших в Шотландии. Он также сообщил о 6 тысячах его теперь уже бывших собратьев по вере, хотя и не привел их имен, служивших в Англии, и о том, что по воскресеньям в Лондоне проходит более 300 католических месс. В завершение он добавил, что римский папа ознакомился с новым молитвенником для Шотландии и одобрил его.

Видя стремительное развитие событий, Гамильтон понял для себя, что ковенантеры вполне могут первыми начать военные действия и король может не успеть подготовиться к ним. Он пробыл всего две недели в Шотландии и ничего не сказал ковенантерам о возможности созыва Ассамблеи, но попытался каким-то образом ослабить их позиции и внести раздор в их ряды. Он вел переговоры в основном с Траквером, полагаясь на его ум, но не на его лояльность. Вдвоем они наметили план действий, чтобы поставить шах и мат ковенантерам. Ковенант основывался на Символе веры, которому присягнул король Иаков VI в 1580 г.; хотя он сделал это под давлением, но никогда не изменял своему решению. По духу этот документ был кальвинистским, но, в отличие от нового Ковенанта, основные его положения не были столь четко сформулированы. Из его текста можно было понять, что он не имел ничего против епископата. Гамильтон подумал, что ему следует более подробно ознакомиться с этим документом.

Сами ковенантеры заявляли, что в основе их вероисповедания лежит Символ веры 1580 г. Переиздай его король в качестве королевского ответа на Ковенант и призови своих сторонников подписаться под ним, то ковенантеры могли бы лишиться поддержки своего движения среди народа. Если бы они выступили против Символа веры 1580 г. после всего того, что прежде говорили о нем, то в итоге оказались бы не правы.

Гамильтон поспешил вернуться в Англию и провел неделю в Отлэндсе с королем, пытаясь убедить его пойти на этот шаг. Карлу, как и его отцу, не нравился Символ веры 1580 г., и вначале он не хотел возвращаться к нему. В конце концов он уступил, но это было временным отступлением. Король приказал отправить 6 пушек и 900 мушкетов в Ньюкасл, также необходимое оружие было поставлено в Халл. К следующей весне, надеялся он, у него будет достаточно сил, чтобы навязать свою волю, а до того ему было необходимо удержать свои позиции. Он переиздаст Символ веры и тем самым выбьет почву из-под ног ковенантеров. Именно в этот момент он предложит им созвать Церковную ассамблею, о чем они и просили. В таком случае ему удастся внести раскол в их ряды, и это не позволит им получить большинство голосов на Ассамблее. Она должна была собраться в Глазго, сердце страны, где было особенно сильно влияние Гамильтона. И это тоже могло сыграть на пользу королю.

Возвращение Гамильтона с новым предложением застало ковенантеров врасплох. Даже их друзья в Совете никак не могли помочь им. Ни сэр Томас, ни Лорн не могли найти убедительную причину, почему король не мог бы вернуться к Символу веры 1580 г. и не призвать всех лояльных подданных подписать его, предпочтя его Ковенанту. Но они прекрасно видели, что, поступая подобным образом, он выставит ковенантеров глупцами перед всеми. Совершенно против своей воли Лорн и Хоуп были вынуждены поддержать остальных членов Совета и подписать возрожденный Символ. После этого они провели совещание с Уорристоном.

Уорристон сразу же разгадал коварный шаг короля, но не мог с первого раза придумать никакого аргумента, чтобы выступить с заявлением против этого, хотя жестко отчитал Хоупа за проявленную им слабость – что он по просьбе Гамильтона поставил свою подпись. Лорн не был подвергнут критике, потому что именно мнение Хоупа по любому вопросу имело больший вес, чем у кого-либо в королевстве. Уорристон понимал, что реальных причин для отказа подписать документ у них не было. И он не нашел ничего лучшего, как прибегнуть к диффамации. Повторное принятие Символа веры 1580 г. было, по его словам, актом «самого ужасного атеизма, клятвопреступления и открытой насмешки над Богом». Когда королевский герольд, по прямому распоряжению Гамильтона, начал призывать собравшихся у Меркат-Кросс