Мои мысли вернулись к нашему разговору с умирающимЛиндквестом. Я вспомнил Селкирка, затеявшего охоту за Птицей на исходе жизни. Аеще был Баркер и шепелявый торговец из Сент-Обри… Если бы в этот моменткто-нибудь предложил мне в подарок золотую Рух, я бы решительно отказался.Внезапно вспыхнувшее отвращение к огромному бриллианту, все еще лежавшему вмоем нагрудном кармане, заставило меня вздрогнуть: захотелось немедленнорасстаться с этим роковым предметом. Неожиданно я ощутил, что он излучает исмерть, что бесценный «Пиготт» может погубить и меня. Возбужденное воображениепорождает иной раз причудливые фантазии.

Поздоровавшись с нами, Д`Англас грузно опустился в кресло устола. Я забрал у нашего клиента шляпу и положил ее на угловой столик, но он неотдал толстую дубовую трость, которая помогала его ослабевшим ногам. Массивнаярукоять, сделанная из бронзы, имела форму молота. Мне показалось, что тростьарабской работы и могла бы заинтересовать антиквара.

— Мистер Холмс, ваша телеграмма чрезвычайно обрадовала меня.Я не находил себе места, с тех пор как из Стамбула пришло сообщение о кражеПтицы. Вы обнадежили меня, и вот я здесь.

Д`Англас на мгновение повернул лицо в мою сторону и сноваобратился к Холмсу:

— Я не смогу перенести еще одно разочарование. Скажите мне,что Птица у вас.

Не вынимая изо рта трубки. Холмс кивнул.

Д`Англас издал вздох облегчения. Глаза его засияли.Казалось, наш клиент пришел в экстаз. Наконец он обрел способность говорить:

— Скажите, сэр, как вы раздобыли Птицу?

— Это был подарок или плата, — сказал Холмс. — В каждомопределении есть доля истины.

— Я должен видеть ее. — На лице Д`Англаса появилосьбеспокойство.

— Подождите немного, — успокоил его Холмс. — Я хотел быполучить кое-какие сведения.

Д`Англас пожал плечами, это движение напомнило мне виденногов детстве бегемота. Наш клиент казался неуклюжим и могучим, это впечатлениеусиливалось из-за его непропорционально больших рук со взбухшими суставами.

— Мистер Холмс, я рассказывал вам, что страсть к этойстатуэтке досталась мне в наследство. Я говорил правду.

— Я знаю это. Меня чрезвычайно интересует эта история, а выо многом умолчали.

Огромное лицо Д`Англаса напряглось.

— Я могу видеть Птицу?

— Разумеется.

Холмс подошел к столу. Открыв нижний ящик, он досталстатуэтку и подал ее нашему посетителю.

Рух казалась маленькой в руке Д`Англаса, он долговнимательно рассматривал произведение искусства. Потом его узловатые пальцыплавно закачались, как весы в конторе пробирщика. Морщины на лбу углубились.

— Мне казалось, у Птицы должна быть другая масса.

Холмс не сводил глаз с клиента.

— В основании больше нет бриллианта.

Рука Д`Англаса судорожно сжалась, на мгновение мнепоказалось, что мощная ладонь раздавит статую. Но Д`Англас совладал с собой; сусилием дотянувшись до стола, он поставил на него Золотую Птицу. Огромные рукиспокойно легли на рукоять тяжелой трости.

— Вы знаете?

— Почти все, — ответил детектив.

— А что с камнем?

— Он тоже у меня.

Ювелир тяжело откинулся назад, и спинка кресла заскрипела.На его лице отразилось облегчение, смешанное с удивлением.

— Я получу «Пиготт» или преследование будет продолжаться?

— Мы с доктором Ватсоном обсудили это. Когда вы нанялиНильса Линдквеста, чтобы возвратить статуэтку, бриллиант был скрыт в ней.Поскольку дело Линдквеста перешло ко мне, мы решили, что камень должен бытьпередан вам.

На лице Д`Англаса отразились два чувства — благодарности иизумления.

— Но, — продолжил Холмс, — я не могу позволить, чтобы в моихделах оставались белые пятна неопределенности. Тем более, когда все ответыможно получить немедленно. У меня и без того достаточно незавершенных дел.

Я тут же вспомнил «Палец инженера», а также таинственный«Случай с переводчиком». И конечно, «Опознание личности» — дело, которое Холмсдаже не мог успешно завершить, что потом долго беспокоило его.

— С моей стороны, — отвечал Д`Англас, — было бынеблагодарностью утаить от вас хоть что-нибудь. Три поколения Д`Англасов былиобречены на жесточайшие недуги; бриллиант стал проклятием нашего рода, а поискиего — целью трех жизней.

Если Холмс и любил что-нибудь сильнее хорошего рассказа, такэто хороший рассказ, подтверждающий его догадки. Теперь он откинулся в кресле свыражением предвкушения на лице.

— Мы можем отбросить историю Птицы до нынешнего века. Начнемсо двора Али-паши в Албании, когда бриллиант «Пиготт» и статуэтка стали однимпредметом.

Ювелир согласился.

— Жан Д`Англас был профессиональным воином, служившим подзнаменем Великого Императора. Потом он решил продать свою шпагу в Албании иудостоился доверия Янинского Льва. Француз по рождению, он затосковал вдали отсемьи и приложил свой незаурядный талант к ювелирному делу. Али-паша прекрасноразбирался в произведениях искусства, и при его дворе можно было многомуобучиться. Главной страстью правителя были, конечно, бриллианты.

Холмс не смог удержаться и блеснул знанием фактов:

— Именно страстью! Разве в 1818 году Али-паша не заплатилРанделлу и Бриджу сто пятьдесят тысяч фунтов за «Пиготт»! Поистинепоразительная цена для того времени. Можете себе представить, сколько стоиткамень сейчас?

На отвислых губах Д`Англаса появилась слабая улыбка, вкоторой был оттенок горечи.