– Да, дорогая.

– Что ж, значит, мне придется смириться со всеми издевательствами, – протянула миссис Дервент, оглянувшись вокруг, – раз меня здесь некому защитить. Но это действительно очень досадно – встречать такой прием, когда пытаешься быть хорошей женой и заботиться о своем муже…

– Вы пришли сюда сегодня вечером, чтобы позаботиться о мистере Дервенте?

– Ну разумеется! Зачем же еще? – Она нежно накрыла ладонью руку Дервента, лежащую на спинке стула. – Конечно, я не стала бы об этом упоминать, если бы вы не заставили. У нас есть строжайшее предписание врача, и бедный Джереми уже не так молод, и иногда он немного…

– Джанет! – перебил ее Дервент, и от легкой расслабленности, появившейся ранее, не осталось и следа – он снова стал самим собой, сухим и безукоризненно любезным. – Что ты имеешь в виду? Немного не в себе? Слегка полоумный?

– Конечно же нет! Ничего подобного! Только… – Она медленно повернула к нему голову, обнажив округлую шею и, к всеобщему изумлению, по-детски просюсюкала: – Ну полноте, дорогой, как я могу не заботиться о милом стареньком муже?

Однако с фактами не поспоришь: такова была сокрушительная энергетика этой женщины, доминирующая над всеми в комнате, что даже ироничное самообладание ее мужа отступало в тень. Она заставляла его выглядеть беспомощным. Она поставила на свою жизненную силу и выиграла. Прежде чем Мастерс успел что-то сообразить, она снова обратилась к нему:

– И если мой муж напишет вам письмо, в котором признается, что он глава какой-нибудь ужасной организации «Десять чайных чашек», где женщины совершают все эти ужасные поступки, вы ведь ему не поверите? Или, если нельзя будет не поверить, организуете справедливый судебный процесс, где примут во внимание его возраст? Обещайте мне это, мистер Мастерс.

Мастерс прищурился. Над их головами, на втором этаже, кто-то громко топал. По всей видимости, это Бэнкс с Райтом рыскали туда-сюда, обшаривая комнаты. Шаги то приближались, то удалялись, то совсем затихали, то начинали звучать с новой силой. Полларда эти звуки просто завораживали: ему казалось, что там, наверху, за кем-то гоняются. Очевидно, на Соара они действовали сходным образом. Он уселся в свое любимое кресло, подальше от света, и пару раз тревожно взглянул на потолок.

Г. М. не подавал признаков жизни.

– Мы еще вроде как не посадили вашего мужа на скамью подсудимых, миссис Дервент, – заметил старший инспектор. – Откуда вы узнали о письме, которое он написал?

– Ну разумеется, я его прочитала.

Она откинулась на спинку кресла, словно пытаясь сбросить напряжение. От некоторого волнения, в котором она находилась с тех пор, как вошла в комнату, ее грудь вздымалась чаще обычного. Наконец она успокоилась, стала задумчивой и – как бы это сказать? – более аморфной. Теперь она почти полулежала в кресле (Поллард представил, как прошлой ночью она точно так же полулежала на сиденье лимузина) и внимательно наблюдала за Мастерсом.

– Он показал вам его, мэм?

– Не говорите нелепости, – улыбнулась она. – Вернувшись вчера вечером из поездки, которой мы с вами так наслаждались, я увидела, как Джереми дает Арабелле, нашей горничной, письмо, чтобы та опустила его в почтовый ящик и к утру его доставили по адресу. Я заметила, что оно адресовано сэру Генри Мерривейлу. – В сторону Г. М. она за все это время не взглянула ни разу. – Конверт был плохо заклеен, и я решила убедиться, что мой дорогой мальчик не причинил себе ненароком какого-нибудь вреда. Вас это так ужасно шокировало? Дорогой Хамфри, если вы попытаетесь арестовать всех жен, которые читают корреспонденцию своих мужей, в Англии переполнятся тюрьмы. Разве ваша жена не читает ваши письма, Хамфри?

– Оставьте в покое мою жену, мэм. – Мастерс посмотрел на нее с внезапным подозрением. – Кто-кто может непреднамеренно причинить себе вред?

– Мой муж, – ответила она и потянулась, чтобы взять Дервента за руку.

– Что навело вас на такие мысли?

– Вы, Хамфри, во время нашего тет-а-тет.

– Да? Разве я упоминал мистера Дервента?

– Нет. Но вы беспрестанно говорили о «Десяти чайных чашках».

– Именно так, мэм. Как раз к этому я и веду. Минуту назад вы сами сказали, что вам кое-что известно о тайном обществе под названием «Десять чайных чашек». Что именно вы можете о нем рассказать?

В комнате воцарилась тишина. Расставленную ловушку заметили все.

– Да полно вам, Хамфри! – с мягкой насмешкой промурлыкала миссис Дервент. – Вы прекрасно знаете, что никакого общества не существует.

– Но вы-то откуда это знаете?

– Я и не знаю. Но вы так настойчиво пытаетесь заставить меня признать его существование, что я уверена: его просто не может быть. Пожалуйста, Хамфри, не дразните меня!

– Могу я спросить, – неожиданно для себя воскликнул Мастерс, – от кого вы узнали мое имя?

– Я позвонила вашей жене и сказала ей, какой вы замечательный человек. Я многое от нее о вас узнала. Только попробуйте когда-нибудь засунуть меня в одну из этих ужасных комнат для допросов, а потом ссылаться на мои слова! У меня есть чудный свидетель, который даст показания о вашем моральном облике.

– В суд не вызывают свидетелей для дачи показаний о моральном облике, миссис Дервент.

– В самом деле? – проворковала женщина. – Как вы, должно быть, рады!

– И вам ничего не известно о «Десяти чайных чашках»?

– Ничего, кроме того, что я услышала от вас.

– Однако, – внезапно тон Мастерса изменился, – золотая скатерть, которой был накрыт стол в комнате, где убили мистера Китинга, была доставлена в ваш дом, и, по нашим сведениям, вы держали ее в руках, не так ли?

Она посмотрела на него из-под опущенных век. Поллард никак не мог взять в толк, почему Г. М. до сих пор не вмешался в разговор. Ибо Г. М. все это время оставался отстраненным и невозмутимым, уголки его рта были опущены, а цилиндр покоился на коленях. Вид его производил довольно зловещее впечатление, что, должно быть, понимала и женщина, потому что в каждом ее слове чувствовался вызов. Сверху снова послышались звуки какой-то возни.

– Ну так что, миссис Дервент?

– Ох уж эти слуги! Но разве это доказывает, что я знала о чайных чашках?

– Отвечайте на вопрос, пожалуйста.

– На какой вопрос, дорогой Хамфри?

– Вы отрицаете, что получили скатерть?

– Разумеется, нет!

– Кто вам ее послал?

– Бедняжечка Вэнс подарил мне ее всего за день до того, как… до того, как скончался.

– Видите ли, чисто случайно нам стало известно, что это неправда.

Удивление на ее красивом лице сменила озабоченность.

– Разве он этого не делал? Тогда вам не со мной надо разговаривать. Значит, то, что сказал мистер Соар, вернее