Но я хочу знать, в каком оказался положении. В связи с открывшимися обстоятельствами.

– В довольно сложном, – мрачно ответил Мастерс. – Постфактум вы становитесь соучастником убийства мистера Дартли – по вашему же собственному признанию в присутствии свидетелей. Для начала хватит и этого.

– Соучастник постфактум. Боже, храни наше правосудие! – с горячностью воскликнул Соар. – Спрашиваю вас еще раз, мистер Мастерс: верите ли вы, что я понятия не имел о личности убийцы практически до самой кончины моего отца? И как, по-вашему, мне следовало поступить? Бежать в Скотленд-Ярд с криком: «Смотрите, какой я добропорядочный гражданин! Вот вам фаты. Теперь повесьте мертвеца и разрушьте мою жизнь»? Закон может ожидать от меня законопослушания, но можно ли требовать от кого-то поведения умалишенного?

– Вы умеете хорошо говорить, сэр. На словах у вас все получается гладко. Но, во-первых, у вас нет доказательств, что ваш отец рассказал вам об убийстве лишь перед смертью…

– Постойте, я могу вам их предоставить, – перебил его Соар, и в его запавших глазах блеснула искра надежды. – Все это зафиксировано в показаниях, которые так и остались в кувшине. Если позволите, я покажу вам, как его открыть. Не знаю, удовлетворит ли это вас, но вот Дервента, думаю, точно не удовлетворит.

Впервые с тех пор, как Соар рассказал об убийстве Дартли, на лице Дервента отразились какие-то эмоции (возможно, это было даже облегчение). Он изо всех сил пытался скрыть их, и по его лицу пробежала лишь легкая рябь, но Поллард внезапно осознал, что этому насмешливому жилистому мужчине уже за семьдесят. Дервент заговорил, и все были удивлены тем, как дрожит его голос.

– Неужели вы все считаете, что я поступил так из злобы? Я не хочу, чтобы вас арестовали, Соар. Я не хочу, чтоб вообще кого-то арестовали. Я просто пытался, по мере своих скромных сил, снять с себя подозрение в убийстве. Остальное меня мало заботит. Что касается смерти бедняги Китинга, то мне очень жаль, но тут мне нечего бояться. Так получилось, что я…

– Имеете алиби, – подхватил Соар. Впервые он заговорил дружелюбным, хотя и несколько унылым тоном. – Да, и у вас, и у вашей жены стопроцентное алиби. А это значит, что всю кашу предстоит расхлебывать мне. И даже если полиция не предъявит мне обвинение в соучастии в убийстве Дартли, я все еще подхожу на роль злодея в деле Китинга. – Однако внезапно он словно бы пришел к определенному решению, и его лицо озарилось каким-то внутренним светом, характерным для фанатиков или поэтов. – Возможно, найдется способ убедить вас, – сказал он Мастерсу. – На вашем месте, инспектор, я не стал бы больше терять время. Необходимо обыскать дом.

– Это я и собираюсь сделать, – согласился Мастерс. – Но с чего вдруг такая спешка?

Соар указал на него пальцем:

– Потому что вы либо блефовали, либо можете очистить мое имя от подозрений. Вы сказали – я хочу это подчеркнуть, – вы сказали, что в доме, кроме меня и Дервента, есть кто-то еще. Вы сказали, что этот человек проник в дом через черный ход в четверть девятого…

– Именно так.

– Значит, в моем гнездышке нынче небезопасно, – ухмыльнулся Соар. – Потому что ваш убийца прячется где-то здесь, инспектор.

– Глупости! – фыркнул Дервент. – В доме нет никого, кроме нас. Откуда бы он здесь взялся?

– К сожалению, это вы привели его сюда. Ваш маленький трюк, Дервент, помог вам заманить в мой дом полицию. Но посмотрите, что вы написали! «В четверг, первого августа, ровно в половине десятого вечера, в доме номер пять Б на Ланкастер-Мьюз состоится чаепитие на десять персон». Поскольку писал не убийца, ему могло стать любопытно, что все это значит, как вы считаете? И почему бы ему не выяснить это самостоятельно? Что скажете, сэр Генри?

– Не исключено, – признал Г. М. – Тебе это только что пришло в голову, не так ли, сынок?

– Что вы хотите этим сказать?

– Ну… Сомневаюсь, что ты стоял бы здесь так беспечно, да еще когда дверь в холл открыта, рассказывая нам вещи, которые не оставляют от замысла убийцы камня на камне, если бы опасался, что он притаился поблизости с пистолетом в руках. Я же говорил тебе, Мастерс, выслушать это было необходимо. Не раскрыв загадку убийства Дартли, мы бы никогда не поняли, что происходит сейчас. Но последние десять минут я сижу в этом кресле как на иголках.

Соар невесело усмехнулся:

– Меня это не волнует. Кроме того, вы забываете, что этот убийца появляется и исчезает, когда ему заблагорассудится. Может, его здесь уже нет. Или, возможно, он считает, что время для его появления не наступило. Ведь сейчас еще наверняка нет половины десятого. Но если он действительно задумал сыграть с нами шутку, будет жаль, если он выберет другой момент.

Со стороны парадного входа послышался глухой и размеренный стук дверного молотка.

Впоследствии Мастерс утверждал, что в комнате не было ни единого человека, включая Г. М., у кого сердце не ушло бы в пятки. Дверной молоток заглушил даже неумолчный стук дождя в оконные стекла. На какое-то время он затих, но вскоре возобновился.

– Это не наши люди, – озадаченно сказал старший инспектор. – Они не сдвинутся с места, пока не услышат свисток или не увидят световой сигнал. Так. – Он повернулся к Полларду. – Возьми фонарик и иди к входной двери. Кто бы там ни был, впусти его в дом и веди сюда. Наружу никого не выпускай! Потом опять вернешься к двери и просигналишь фонариком: две вспышки, пауза, три вспышки. Должны будут подойти Райт и Бэнкс. Действуй!

Холл не был освещен, но сквозь фрамугу над входной дверью проникал слабый свет с улицы. Справа от себя Поллард разглядел балясины винтовой лестницы, слева слышалось тихое, но отчетливое тиканье. Он осветил фонариком циферблат напольных часов: пять минут десятого. Наконец Поллард открыл входную дверь.

Он успел заметить красные габаритные огни отъезжающего такси и с удивлением уставился на женщину в дверях. В синеватом газовом свете фонаря, на фоне серебристых нитей дождя стояла поистине рубенсовская красавица в белой бархатной накидке с высоким воротником и золотыми волосами, собранными в тяжелый узел.

– Это дом Бенджамина Соара? – мелодичным голосом спросила роскошная блондинка.

– Да, мадам.

– Я – миссис Джереми Дервент. Мой муж находится здесь?

– Да, мадам. Не угодно ли вам пройти в дом?

Она внимательно оглядела его, склонив голову набок. Хотя в полумраке он не мог как следует разглядеть ее лицо и уж тем более глаза, он понял, что она усмехнулась.

– Кто здесь, однако, за дворецкого! – воскликнула она. – Вы ведь