Петр Сергеевич вытер ладонь салфеткой, снял подаренные сыном наушники и положил на стол перед монитором. Теперь можно и покурить.

Встал, выудил из-под занавески початую пачку «Явы» – пристрастился к этой гадости еще в девяностых. Внутри лежал коробок со спичками.

За окном вечерело. Жужжал комар. Петр Сергеевич пришлепнул гадину на подоконнике, чиркнул спичкой и при свете маленького огня увидел собственное отражение в пыльном стекле – Галине ход в его кабинет был заказан, так что окна здесь не мыли уже давно.

На него смотрел человек-тень с большими квадратными глазами-очками, в которых плясало адское пламя.

Сколько лет прошло с того дня, когда отменили смертную казнь? Точно уже и не скажешь. Память старика, а он осознавал свои годы, слаба, выборочна. Савушка и другие «соавторы» давным-давно сгнили в своих безымянных могилах, оставив в память о себе лишь несколько аудиозаписей.

И еще книги, конечно. Их книги, пусть все они наполнены ложью и недомолвками, даже лучшие из них, что разошлись когда-то миллионными тиражами. Читатель не ведал, как добывается материал. Читатель не знал, кем работает человек с фотокарточки в углу обложки. Обманывать публику было так же весело, как и играть с «соавторами». Савушка, бедный Савушка! Ты мнил себя Жнецом, а Жнец сидел напротив. Ты думал, что играешь со мной, а все было в точности до наоборот.

В молодости осознание этого доставляло Петру известное удовлетворение. Ведь всякий раз, когда он брал в руку перо (карандаш, ручку – не важно), когда описывал на бумаге свои беседы с людьми из камеры смертников, – воспоминания вставали перед ним живой и яркой картиной. Сейчас, после многих лет без работы, эти картины поблекли и стерлись из памяти.

Но зато, спасибо Витьку, с ним оставались голоса… Даже теперь, спустя столько лет, голоса действовали безотказно.

Живые мертвецы говорили с ним в наушниках – визжали, ревели, стенали. Бахвалились, угрожали, смеялись, плакали. Кричали, шептали, мечтали. Доверяли ему самые сокровенные мысли, самые безумные идеи, дарили свои последние мгновения. Рассказывали о ночных кошмарах…

И Петр Сергеевич наслаждался. Всякий раз, когда накатывало волной, водопадом обрушивалось Великое Понимание: Он – лучший.

В дверь требовательно постучали.

– Дед, ну ты что, уснул, что ли? Обещал ведь на речку за карасями сводить!

– Сейчас, внучка, сейчас.

Петр Сергеевич улыбнулся своему отражению и затушил сигарету.

Он могущественнее их всех, он над богом и миром. Он отнимал жизни и рассказывал о своих жертвах, не таясь и не страшась ничего и никого. Он сделал бизнес на крови, обеспечив себя и семью.

Он – лучшая Парка.

Потому что всему свое время, а главное – каждому свое место.

И старик совсем не боялся смерти. Того мгновения, когда Жнец Жнецов коснется его невидимой рукой.

Петр был готов пожать эту руку.

Элемент

Ирма Кишар

#ритуальные_убийства

#аналитик_ловит_маньяка

#экстремальный_поход

Вениамин не любил утренние звонки. Спросонок он путал их с будильником и нажимал кнопку отбоя в полной уверенности, что у него еще есть десять минуточек. Однако сегодня телефон трезвонил не переставая. Веник проснулся раз на пятый, удивляясь, почему не попадает по нужной кнопке, и осознал, что с ним настойчиво хочет кто-то поговорить.

– С чего вы решили, что я буду с вами разговаривать? – спросил Веня в трубку вместо вежливого «але».

– Здравствуйте, Вениамин, – сказал собеседник без раздражения. – Мне порекомендовал к вам обратиться дядя Леня. Как к… специалисту.

Эта заминка обычно определяла, какого рода помощь требуется. К Вене обращались по двум поводам – когда творилась чертовщина и когда черт знает что творилось. В первом случае вызывали молодого, но очень способного колдуна, во втором – специалиста по толкованию и предсказанию поведения тех, кто обращался в первом случае. Так вот, паузу обычно делали те, кому был нужен именно специалист. Таких Веня любил больше. Играть таинственного и всезнающего мага его утомляло.

Платили хорошо в обоих случаях, круг знакомых дяди Лени включал обеспеченных людей. По крайней мере, за те три года, что Веня работал с ним (а он предпочитал думать, что работает именно с ним, а не на него), дядя Леня примерно раз в месяц подкидывал интересную задачку, до которой сам снисходить ленился. Найдя решение, Веник жил еще месяц, не беспокоясь об оплате комнаты и сытных обедов.

– Вы можете подъехать? – вежливо поинтересовался собеседник и назвал адрес.

Было что-то в голосе, вкрадчивая интонация, которой не было возможности отказать. Формальная вежливость, не оставляющая выбора.

– Паспорт захватите. Я выпишу пропуск.

Веня понял, что в этот раз дядя Леня решил направить к нему особого клиента. Мало того – бесплатного. Веня предпочитал избегать всякого рода общения с представителями закона и работниками различных органов. Но отказать дяде Лене не мог.

Он что-то буркнул в трубку, хотя его согласия явно не требовалось. Веня недовольно посмотрел на определившийся номер и подавил желание сделать вид, что голос ему приснился. Нужно было собираться. Что-то подсказывало, что визит к этому клиенту может затянуться.

* * *

Следователя Якимова коллеги за глаза называли бульдогом. Приземистый, он вцеплялся в дело и не выпускал его из рук до полной ясности произошедшего. Скептик, он шил дела белыми нитками, что было издевательством над суеверностью коллег. И чрезвычайно не любил колдунов и ворожей. Что совсем не мешало ему дружить с Ленькой. Который с этими всякими магами братался еще с девяностых и много чего оккультного знал.

Правда, сам Ленька вроде тоже ни во что не верил, но полагал, что легче и быстрее изобразить человеку чудо, чем обосновать, что чудес не бывает.

Якимов позвонил другу вчера, когда смирился, что его рассуждения ни к чему не ведут. Но Ленька, как назло, улетел в командировку, как он заявил, «для решения не менее тяжкого ребуса». Но дал телефон своего помощника. Сказал, толковый, только иногда хмурым бывает.

Прошло два часа. Якимов уже весь измучился в попытке принять решение, верно он поступает или нет, привлекая такой сомнительный элемент к следствию. И вот, когда он уже в очередной раз ругал себя за проявленную слабость, в дверь постучали. Специалист оказался высок, худ и очень молод. Поношенная футболка, при этом дорогие куртка и ботинки. Рюкзак, явно с чем-то тяжелым. И чувствует себя, очевидно, не таким бравым, как утром по телефону.

Якимов встал и пожал руку. Потом жестом указал на стул. Парнишка осмотрелся, повесил куртку на плечики у входа, примостил рюкзак у стола.