Яйца в жменю и катись домой, подумал он, хотя, конечно, он теперь не способен сделать именно это.

– В большинстве университетов действуют подобные же программы позитивной дискриминации, – сказала Кейсер. – Куда вы пойдёте?

– Наверное, в частный бизнес. Я люблю преподавать, но…

Кейсер кивнула:

– Биотехнологии сейчас – горячая тема. Масса вакансий, и…

– …и поскольку это новая отрасль промышленности, ей не приходится исправлять исторические перекосы, – ровным тоном закончил Корнелиус.

– Кстати, – сказала Кейсер. – Знаете, куда вам надо обратиться? В «Синерджи Груп»!

– Что это?

– Это американский аналитический центр, занимающийся неандертальскими проблемами. Туда ушла Мэри Воган.

Корнелиус хотел было с порога отвергнуть предложение – работать вместе с Мэри ему будет так же тяжело, как и с Кейсер, – но Кейсер продолжила:

– Я слышала, что Мэри посулили полторы сотни штук зелёными.

У Корнелиуса отпала челюсть. Это было – боже, это же почти четверть миллиона канадских долларов в год! Вот какие деньги должны зарабатывать парни с докторской из Оксфорда вроде него.

И всё же…

– Я бы не хотел путаться у Мэри под ногами, – сказал он.

– Вы и не будете, – ответила Кейсер. – Я слышала, она уходит из «Синерджи». Дария Клейн получила от неё имейл. Она, по-видимому, собирается натурализоваться – переехать к неандертальцам насовсем.

– Насовсем?

Кейсер кивнула:

– Я так слышала.

Корнелиус задумался.

– Думаю, тогда стоит попробовать послать туда резюме…

– Даже не раздумывайте! – воскликнула Кейсер, по-видимому радуясь, что может сделать для Корнелиуса хоть что-то. – Кстати, я вам напишу рекомендательное письмо. Держу пари, им нужен будет эксперт по ДНК, чтобы заменить Мэри. Вы ведь заканчивали аспирантуру в Оксфордском Центре изучения древних биомолекул? Вы прекрасно впишетесь.

Корнелиус размышлял. Он совершил то, что совершил, в первую очередь из-за разочарования в своей забуксовавшей карьере. Было бы справедливо, если в конечном счёте это приведёт его к положению, которого он заслуживает.

– Спасибо вам, Кейсер, – сказал он, улыбаясь. – Спасибо вам огромное.

Глава 30

Но независимо от того, присоединятся неандертальцы к нам или нет, мы должны принять их трактовку цвета этой планеты. Марс – это не символ войны; красный – это цвет здоровья, цвет жизни, и хотя сейчас планета, по-видимому, лишена всякой жизни, мы не позволим этому состоянию продлиться долго…

Настало время Мэри передать кодонатор Джоку, чтобы он отвёз его назад в…

А правда, куда?

Мэри рассмеялась, когда услышала по визору, как Советник Бедрос называет мир барастов «Жантар». У той версии Земли, которую Мэри называла домом, не было какого-то одного имени. «Земля» – это название лишь на одном из многочисленных языков; на других она может называться по-другому. «Терра» на латыни и её многочисленных потомках. Французы, а также франкоканадцы называют её «Тер». На эсперанто это «Теро». Греческое название – «Гея» – стало популярно среди экологов и защитников природы. Немцы называют её «Эрде», шведы – «Юрден». На иврите это «Эрец», по-арабски – «Ард», на фарси – «Замин», по-китайски – «Ди-цю», по-японски – «Тикю». Красивее всего, по мнению Мэри, она называлась по-таитянски: «Вуравура». Понтер называл её просто «миром Мэре», но Мэри сомневалась, что это название сможет получить международное признание.

Так или иначе, Мэри должна передать Джоку кодонатор для того, чтобы он отвёз его на… на Глексению.

Глексения? Нет, слишком грубо. Может, Сапиентия? Или…

Прибыл вызванный Мэри транспортный куб, и она взобралась на одно из двух задних сидений.

– На Дебральскую никелевую шахту, – сказала она.

Водитель холодно покосился на неё:

– Возвращаетесь домой?

– Не я, – ответила Мэри. – Кое-кто другой.

* * *

Сердце у Мэри подпрыгнуло, когда она заметила Понтера в группе, возвращающейся с острова Донакат. Но она пообещала себе, что её поведение будет на уровне уроженок этого мира, и не бросилась к нему со всех ног. В конце концов, Двое сейчас Порознь.

И всё-таки, когда никто больше не смотрел, она не удержалась и послала ему воздушный поцелуй, и он широко улыбнулся ей в ответ.

Но Мэри явилась сюда не к нему, а к Джоку Кригеру. Генетик незаметно приблизилась к мужчине, держа под мышкой свёрток с кодонатором.

– Бойся глексенов, дары приносящих! – сказала она.

– Мэри! – воскликнул Джок.

Мэри жестом пригласила Джока отойти в сторонку от посторонних ушей. Одетый в серебряное эксгибиционист попытался последовать за ними, но Мэри развернулась и смотрела на него до тех пор, пока он не отстал.

– Итак, – сказала Мэри, – что вы думаете об этом мире?

– Он потрясающий, – сказал Джок. – Умом я знал, что мы загадили мир, в котором живём, но когда я увидел всё это… – Он обвёл рукой окружающую идиллию. – Это словно найти Эдемский сад.

Мэри засмеялась.

– Похоже, правда? Как жаль, что в нём уже живут, да?

– Очень жаль, – согласился Джок. – Вы собираетесь домой вместе с нами или ещё побудете в раю?

– Ну, если вы не возражаете, я бы осталась ещё на пару дней. – Она попыталась сделать серьёзное лицо. – У меня тут… большие успехи. Но у меня есть кое-что, что вам нужно забрать с собой. – Мэри показала ему свёрток.

– Что это?

Генетик посмотрела по сторонам, оглянулась через плечо. Потом посмотрела вниз, чтобы убедиться, что Джока не заставили надеть компаньона.

– Это кодонатор – барастовский синтезатор ДНК.

– Почему вы хотите, чтобы я его взял? Вы не можете сами его привезти?

Мэри ещё больше понизила голос:

– Это запрещённая технология. В принципе, я не должна иметь к ней доступ – никто не должен. Но это совершенно потрясающая вещь. Я написала для вас небольшую инструкцию: она внутри.

Брови Джока взлетели к самому краю его причёски; он был явно впечатлён.

– Запрещённая технология? Я знал, что не ошибся, когда вас нанимал…

* * *

Внезапно Мэри проснулась. Ей понадобилось какое-то время, чтобы сориентироваться в потёмках и сообразить, где она.

Что-то большое и тёплое тихо спит рядом с ней. Понтер?

Нет, нет. Пока нет, не сегодня. Это Бандра: последние несколько дней они спят рядом.

Мэри поглядела на потолок. Там мягко светились неандертальские цифры, обозначающие время. Мэри уже умела их различать, но спросонья не могла сфокусировать взгляд, и ей понадобилось несколько секунд – несколько тактов, – чтобы вспомнить, что они читаются справа налево и что круг обозначает пятёрку, а не ноль. Была середина девятого деци; три часа ночи с небольшим.

Не было смысла вскакивать с постели, хотя спать совершенно не хотелось. И тот факт, что она спала рядом с другой женщиной, был совершенно ни при чём; на самом деле она сама удивилась, как легко к этому привыкла. Но мысль, которая