– А вот и нет, – оживилась психотерапевт, – все наоборот. Когда бедняжки внезапно уходили на тот свет, Гриша впадал в депрессию, говорил: «Яна всегда меня бросает». Я же отвечала: «Нет, посмотри, это ушла Лариса. Вот ее фото, кольцо. Она была прекрасным человеком, но теперь ты должен понять, что ошибался. Лара не Яна. Не переживай, она точно вернется». Потом я знакомила подопечного с новой невестой, советовала ему сменить квартиру и начать жизнь с чистого листа. Мемориал имел огромное психологическое значение. Заходя в зал, Григорий понимал: смерть забрала не Яну, а другую, его любимая скоро к нему придет. Ну подумайте, разве убийца устроит в своем доме выставку фотографий жертв? Да еще в таком месте, куда, в принципе, легко может попасть любой человек? Конечно, я не хотела, чтобы кто-нибудь из прислуги шарил в зале, сама там убирала. Горничным было сказано, что это кладовка, где хранятся вещи покойной тетки Григория, а он не желает, чтобы их видели посторонние. Но я иногда забываю запереть замок, не очень к тому же сложный, на окне нет решетки, у двери не висят камеры, и если некто поставит себе целью проникнуть в мемориал, он добьется успеха. Я изучала в институте криминальную психологию, поэтому знаю: серийные убийцы часто берут у жертв «сувениры». Но тщательно прячут их, не выставляют напоказ. А у Морозова музейная экспозиция. Он мог вклеить фото жен в альбом, положить кольца в коробочку, уложить все в сейф, вынимать украдкой. Зачем мемориал? К чему такой риск? Да именно потому, что Григорий Константинович не убийца, а человек с посттравматическим синдромом. Чтобы он не впал в депрессию, не думал о суициде, мы вешаем снимки, я объясняю: умерла не Яна. Ой, давайте не буду повторять уже сказанное… И вот еще что. Оформлять витрины помогает рабочий. Он давно служит у Морозова и не болтлив. Но все равно, разве маньяк допустит кого-то к своим сувенирам, а?

Я вспомнила, как беспрепятственно вылезла в окно поминальной комнаты, и поняла – Марго говорит правду, Морозов не преступник, а просто псих.

– Интересно, у кого из них сильнее съехала крыша, у куратора или у клиента? – жалобно протянула, глядя на меня, Аида.

Я исподлобья посмотрела на Рашидову. И это спрашивает женщина, которая, зная о том, что все супруги Морозова в могиле, собралась за него замуж. Ладно, с мемориалом более или менее ясно, но у меня назрел новый вопрос:

– Зачем понадобилось убирать из документов Григория Константиновича сведения о его женитьбах?

Марго оперлась ладонями о стол.

– Понимаю, к чему вы клоните. Пожалуйста, поверьте, мой подопечный очень несчастный человек, у него незаживающая душевная рана. Ну сколько можно повторять? Морозов не способен на убийство вообще. Он каждый раз полагал, что живет с Яной, и никогда не причинил бы ей вреда.

– Вот бредятина… – прошептала Аида. – И чего, мужик не видит, что баба другая?

– Видит, но отказывается это осознавать, – пояснила куратор. – А документы не имеют отношения к истории с Ковалевой. Григорий Константинович торгует косметикой, конкуренция в его бизнесе колоссальная, надо постоянно что-то придумывать, чтобы удержаться на плаву. Один из способов оставаться в лидерах – это заключить контракт на эксклюзивную поставку. Вот, например, фирма «Морго». Она хорошо известна, но представлена только в магазинах Морозова, более нигде в России ее пудру-румяна-кремы вы не купите.

– Ну да, как и «Vivalin cosmetiklove», – решила я на всякий случай прощупать обстановку.

– Это что такое? – удивилась Марго.

– Хорошая косметика, делается на заводе в местечке Новая Табаско, – ответила я.

– А-а-а… – протянула куратор. – Наслышана о Егоре Фомиче. Странный человек – объявил себя царем, пропагандирует какие-то шаманские средства, на магазине в поселке Вилкино висит его объявление про открытие в Табаско прекрасной аптеки. Я туда ради интереса съездила. Ерунда! Никаких нормальных лекарств! Пискунов боится традиционной медицины. Но ведь инфарктнику или онкологическому больному не станет легче от чая из малины. У самозваного монарха, похоже, большие психологические проблемы.

Я едва не усмехнулась в открытую. Ну уж не бо́льшие, чем у Григория Константиновича! Марго – иллюстрация к пословице про бревно и соринку в глазу[14]. Она отлично замечает чужие проблемы, но не понимает, что и сама не совсем адекватна.

– Знаю, что Пискунов хотел договориться с Морозовым о продаже своих товаров, – продолжала она. – Табаскинский царек приезжал в Вилкино, поэтому я в курсе дела. Но Морозов отказал ему. Он не стал лукавить, объяснил честно: «Я не связываюсь с отечественной косметикой. Она не очень качественная, и поставки постоянно срываются. Пару раз договаривался с производителями в России, и меня непременно подводили. Или, скажем, привезут пудру, а та не соответствует стандартам, чего-то в нее недоложили, сэкономили. Сейчас покупатель поумнел, не восьмидесятые – девяностые на дворе. Нынче люди предпочитают купить вещь чуть подороже, но отличного качества, в красивой упаковке. И для женщин важен вопрос престижа, достанет губную помаду при посторонних, и всем понятно, что она пользуется брендовой маркой». Пришлось Егору Фомичу уйти несолоно хлебавши. Но давайте вернемся к вопросу о документах Григория Константиновича. Западные и американские фирмы очень заботятся о своем имидже, семейные ценности у них на первом месте. Морозов опасался реакции партнеров на его личную жизнь, не желал, чтобы желтая пресса сделала его своим героем, поэтому попросил специалиста удалить из сети сведения о Ларисе, Валерии и других. Он не скрывал свои браки, просто не хотел, чтобы каждый знал, сколько жен у него было. Естественно, никто не станет расспрашивать Морозова напрямую. Любопытствующий погуглит в сети, пороется в Интернете, а там ничего нет. Григорий Константинович не устраивал пышных свадеб, тихо, без шума расписывался в загсе, жен к себе в офис не приглашал, по тусовкам их не водил, ни с кем не знакомил. Семья – это семья, а работа – это работа. Даже его ближайшие помощники не в курсе, есть ли у шефа жена. Эта тема за семью печатями.

– А постоянная смена жилья исключает сплетни соседей, – пробормотала я.

– Морозов переезжал не из-за возможных пересудов, хотя лишние разговоры, конечно же, ему не нужны, – добавила Марго. – Просто он хотел жить с новой Яной как бы с самого начала. Кстати, каждая его жена знала, что у супруга она не первая.

– Вы им рассказывали правду о предшественницах? – поразилась я.

– Не сразу, – откровенно ответила психолог. – Не до свадьбы, а спустя некоторое время.

Я не поверила своим ушам.

– И никто не испугался? Не сбежал?

Марго скрестила руки на груди.

– Нет. Я подбирала таких девушек, которые мечтали о богатстве. Лариса не нервничала, поскольку пришла в дом Григория сразу после Яны, Валерия подумала, что инфаркт может случиться и у молодой, Ирина никогда ни из чего не делала проблем, Наташа была фаталисткой, полагала, что от судьбы не уйдешь. А вот Илоне я про предшественниц не сообщила. Пришлось бы все объяснять, а она была слишком глупа для подобных психологических нюансов. Я рассудила так: если она спросит, ничего скрывать не стану. Нет? Значит, нет. Брак с Григорием был огромным подарком для всех его жен, невероятной удачей, билетом в красивую жизнь.