Почти сразу по белой ткани побежали алые строчки. На материи они расплывались бесформенными пятнами, так что Ива едва успевала прочитать.

«Ива, где ты, Ива?»

— Я здесь! Я слушаю!

«Ива. Это Тензи».

Тензи? Малышка Гортензия, которой недавно исполнилось тринадцать лет. Как ей доверили такое сложное и ответственное дело? Да у девочки едва хватит сил на несколько строк. У Ивы вдруг тревожно засосало под ложечкой, следующий вопрос дался ей непросто.

— Тензи, где Ирис?

Строчки появлялись медленно, будто юная алая жрица собиралась с силами перед каждым словом.

«Всех… старших…увели… утром… Я… одна… с маленькими…»

Ива застонала от невыносимого ужаса. Смертельная опасность подступала все ближе к тем, кто ей дорог, а она ничем, абсолютно ничем не могла помочь. Ирис, Азалия, Роза, возможно, уже мертвы. Вероятно, забрали и Жасмин с Герберой — девочек, которые были чуть старше Гортензии.

— Тензи, сколько прошло времени с тех пор, как я разговаривала с Ирис?

«Одна ночь… Мы искали… Ива! Ива!»

Алые буквы, начертившие ее имя, казалось, были полны отчаяния, будто Тензи чертит их из последних сил и зовет — зовет свою сестру из дальних далей.

— Я здесь, я здесь, родная!

Слезы текли по щекам Ивы, падали поверх кровавых капель, смешивались с ними.

«Ива… Я чуть отдохну и напишу снова… Тебе надо спасти Роба… Это может все изменить… Есть способ най…»

— Найти? — крикнула Ива в пустоту, но строчка так и осталась недописанной: у Гортензии закончились силы.

Ива упала на колени рядом с постелью, уронила голову на сложенные руки и дала волю своему горю. Она старалась не рыдать в голос: еще не хватало, чтобы прибежали служанки и увидели пугающую картину — постель в разводах крови. Но сердце ее рвалось в клочья.

Несколько часов в Курже равнялось нескольким дням в других мирах. Сколько именно — зависело от мира, однако у Ивы создалось впечатление, будто постепенно ход времени ускорялся. Успеет ли она что-то сделать? Но если Тензи говорит, что существует способ найти Роба и это «может все изменить», значит, надо попытаться!

Раздался шум приоткрывающейся двери, следом шаги. Ива подняла заплаканные, красные от слез глаза и увидела Ксандора. Он заметил кровавые пятна, в которые превратились буквы, и лицо его потемнело.

— Ива, что случилось?

«Ива… Он впервые назвал меня по имени…»

Но это неважно! Все неважно теперь.

— Ива?

Он опустился рядом на колени, взял ее за подбородок, разглядывая и пытаясь отыскать следы крови. Потом вдруг закаменел, зрачки расширились.

— Здесь был кто-то? Принц?

Ксандор сделался страшен. Юношеское лицо превратилось в маску, сквозь которую на секунду выглянул безжалостный убийца. Его гнев был обращен на принца, но Ива шарахнулась в сторону, потому что вспомнила, кто рядом с ней. Именно жестокий префект причина всех их бед. Почему она так слаба и не смогла убить его? Почему подвела тех, кого любит?

Ива затряслась, сжимая кулаки.

— Ненавижу, — прошептала она.

Слезы высохли, глаза смотрели сухо и горячо. Если бы только ненависть могла сжигать!

Ксандор, не понимая, что случилось, сдвинул брови.

— Ива…

— Ненавижу тебя! Убийца! Убийца! Из-за тебя… Их!

Закричав, она кинулась на Ксандора, желая только одного — задушить, растерзать его голыми руками. Но она была всего лишь слабая девушка, а Ксандор, даже в теле Юстиниана, был сильнее раз в пять. Он схватил ее за руки, скрутил, не давая ударить себя, но и боли не причинял, просто держал, распяв на кровати. А Ива билась и кричала, злые слезы вновь покатились по щекам.

— Тихо! — он склонился над ней. — Тихо, девочка!

— Пошел ты! Тварь! Ненавижу! Ненавижу тебя!

Изогнувшись, она укусила его за плечо, да так сильно, что во рту стало солоно от крови. Так ему и надо, палачу армии Конфедерации. Ксандор дернулся, втянул воздух сквозь зубы. Ива была готова к тому, что он ее ударит, пытаясь привести в чувство. Но он лишь крепче сжал запястья, но только для того, чтобы притянуть обмякшее тело Ивы, а после усадить на колени, схватить в охапку и прижать к груди.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Тихо, девочка. Тихо…

Ива, вымотанная борьбой, обессиленная от нервного потрясения, сопротивляться уже не могла. Она вздрагивала в сильных руках, что держали ее так уверенно и надежно.

— А теперь расскажи, что случилось.

— Ты убийца… — прошептала Ива. — Подлый, ненавистный убийца…

— Хорошо. Но это мы знали давно. Появилось что-то новое?

Что же, хочет знать правду, пусть знает правду!

— Мои сестры пытались выйти на связь…

Ива указала на кровавые следы, а после рассказала все, что знала. О том, как сестры нашли ее в первый раз в «Лавке чудес», о том, что Ива попросила их узнать о Робе, о том, что сегодня сказала Тензи: старших сестер увели, а после наверняка придут и за младшими.

— Лилия, Фиалка… Им всего десять…

Ива горестно застонала. Ксандор молчал, хмурясь.

— Младших девочек не убьют, — сказал он. — Тех, кому младше шестнадцати, приказано не трогать.

— Что? Кто приказал?

— Младший сын императора Аланка. Он считает, что детские души еще возможно вернуть в тела. Их вывозят, держат под присмотром, чтобы решить, что делать дальше, но не убивают.

Каждое слово префекта падало тяжело, точно было сделано из железа.

Ива смотрела на него и не понимала, верит она ему или нет. Так заманчиво было поверить! Что если Ксандор просто обманывает ее, вселяет ложную надежду, чтобы она не раскисала, не отказывалась от борьбы?

— Но старших сестер убивают! — бросила она, глядя в упор, глаза в глаза. — Ты убивал!

— Я убивал, — согласился он, не отводя взгляда. — Ты с самого начала знала, кто я. Любые попытки оправдаться бессмысленны. Я убивал. Но если вернусь, больше убийств не будет.