Симбиоз, будь он трижды неладен…

Рядом со мной прямо и неподвижно, даже не касаясь лопатками спинки кресла, сидит Люцифер. Его птичий профиль украшают старомодные темные окуляры. Люцифер молчит, поджав злые тонкие губы и вперившись в затылок водителя. Сухие длиннопалые руки напряженно лежат на коленях. Водитель же, бородатый детина в безрукавке и брюках армейского покроя, ведет себя непринужденно. Насвистывает как умеет простенькую мелодию «Что ты прячешь между ног», ерзает задницей по сиденью, порывается втянуть меня в разговор — без особого успеха. В третий раз уже приступает, чтобы выложить свежий, по его мнению, анекдот, но всякий раз сбивается и, фыркая и похохатывая, меняет тему.

— Ты где служил? — спрашивает он, когда элкар зависает в ожидании перед циклопических размеров бронированной створкой, всеми своим краями теряющейся в темноте.

— Кавказ, — неохотно отвечаю я.

— Га! Соседи… А в каких частях?

— Спецвойска ООН.

— Кто был командиром?

Прежде чем я откликаюсь, створка со страшным лязгом смещается вбок, открывая за собой просторный, ничем не освещенный туннель, вырубленный в породе.

— Бывал тут? — любопытствует водитель, указывая подбородком вперед.

— Нет.

— Мы здесь думали магнар пустить. До Портового терминала. Только пробились как следует, отряхнулись, и — на тебе!

— Маврикий, — вдруг изрекает Люцифер с недовольством. — Перекрой вентиль.

Водитель дергается, будто его ткнули шилом в зад, и умолкает. Элкар сбавляет скорость и теперь уже не летит, а почти плывет над неровной, замусоренной отвалом, недоделанной дорогой. Перед ним движется сноп неяркого, разреженного света фар. Не то от близости грубо отесанных стен, не то от сумеречного этого освещения я чувствую удушье. Словно черный, сырой камень подземелья вдруг налег мне на грудь всем своим весом…

— Далеко еще? — спрашиваю я, с трудом ворочая одеревеневшим языком.

— Если бы… — бормочет Маврикий.

— Мы обнаружили Инкубатор в непосредственной близости от поселения, — отверзает уста Люцифер. — Настолько близко, что сам собою возник вопрос о защитных сооружениях или эвакуации. Впрочем, пока опасность сугубо теоретическая…

— Ну, так ведь это до первого раза, — вставляет водитель.

— Маврикий, — повышает голос Люцифер. — Тебе язык не жмет?

— Да что вы, мастер, в самом деле?! — обижается тот. — Поимейте снисхождение к человеческой природе… А если вам нужна была мумия в водительском кресле, так взяли бы Горбуна!

— Горбун был занят. И я взял тебя. О чем сожалею. Дело в том, что господин Авилов — гость.

— Ну, так бы и сказали сразу! — пожимает плечами Маврикий. — То^го я смотрю, у него фасад обветшал… А вы что, хотите скормить его цыпляткам?

Я стискиваю зубы. Гады. Я все запомню. Я жизнь положу на то, чтобы вас вытравить. Ульку я вам не прощу. И дурня этого, Маврикия, тоже. Там, в спецвойсках, мы все были братьями. Нужно было стоять живыми пограничными столбами между двух взбесившихся свор — стояли зажмурившись и сцепив руки. Нужно было лететь в вертолетах в самую сердцевину воздушной свары, чтобы бортами расталкивать плюющие лазерами боевые машины — летели. Можно было отвечать огнем на огонь — отвечали, да так, что чертям становилось тошно. И никто не знал, что найдется сволочь, которая исхитрится развести нас по разные стороны и натравить друг на дружку. Такая вот сволочь, вроде той, что сидит заглотив аршин рядом со мной и ни хрена меня не боится…

— Нет, — говорит Люцифер. Помолчав, добавляет: — Возможно, мне придется скормить им тебя.

Маврикий пыжится и всем корпусом подается вперед, имитируя служебное рвение.

Заброшенный участок туннеля незаметно меняется. На стенах появились концентрические утолщения наподобие ребер. Пол скруглился в виде желоба. Исчезли насыпи пустой породы, словно кто-то все же взял на себя труд продолжить прерванное на полдороге строительство.

— Почему вы не спросите, кто благоустраивает этот участок туннеля? — неприветливо осведомляется Люцифер.

— Потому что меня это не волнует.

— Напрасно. Здесь поработали инкубы. Мы приближаемся к цели нашей экскурсии.

Маврикий плавно тормозит. С легким хрустом элкар опускается на колеса, плавно отходит толстая дверь.

— Имейте оружие в руках, — говорит Люцифер. — Вообще-то оно вряд ли понадобится. Но береженого Бог бережет.

— Все — до первого раза, — не выдерживает Маврикий. — Статистика… Мне идти с вами? — спрашивает он выжидательно.

— Нет. Сиди в кабине, света не зажигай, но фары не гаси. И держи дверь приоткрытой. Возможно, нам придется прыгать на ходу. Вам приходилось прыгать на ходу, Авилов?

— Даже на лету, — усмехаюсь я.

Выходим из элкара. Я привычно — все же на вражеской территории, хотя и в статусе гостя! — шагаю вперед, но Люцифер небрежно отстраняет меня. В одной руке он держит «люгер-рекорд», в другой — маленький фонарик с притушенным лучом.

— Прошу молчать, — предупреждает Люцифер. — Ступать осторожно. Стрелять только с моего позволения. Если прикажу — бежать очертя голову, если, конечно, голова имеет для вас какую-то ценность. Иначе гарантия безопасности утрачивает силу…

Мрачно киваю. После небольшой паузы Люцифер прибавляет:

— Вы должны знать: мне не доставляет никакого удовольствия происходящее. Я невеликий охотник таскаться в логово к нечисти. Но Малый Круг решил, что вы должны нам помочь. Поэтому вам следует увидеть то, чего не видел еще никто из живущих наверху. Следует отметить также, что я терпеть не могу ктырей во всех их разновидностях. Отсюда следует, что я вряд ли стану самоотверженно бороться за вашу жизнь, если вы вдруг вздумаете ею поиграть. В конце концов, Маврикий расскажет лишь то, что я ему позволю рассказать…

— Не волнуйтесь, — говорю сквозь зубы. — Меня от вас тоже блевать тянет.

Люцифер отвешивает короткий поклон, благодаря за понимание.

Он идет не оборачиваясь, аккуратно ставя ступни на хрусткий щебень и временами, чтобы не потерять равновесие, упираясь локтем в вогнутую стену. Хобот туннеля ощутимо сужается, и становится понятно, почему элкар не может следовать дальше. Вскорости ширина хода остается достаточной лишь для того, чтобы им мог пройти не сгибаясь в три погибели человек среднего роста. Или инкуб тех же габаритов. Что касается меня, то я давно уже вынужден пригибать голову, чтобы не расцарапать макушку о каменные своды.

Люцифер резко притормаживает, и я с разгону тычусь грудью в его предупредительно выставленную ладонь.

— Осторожно, — шелестит пекельник. — Тут провал.

Он гасит фонарь и отступает в сторону, пропуская меня.

Туннель обрывается в кромешной — как мне кажется с отвычки — темноте, и впереди ощущается огромная затхлая пустота. Ни единого звука, ни слабейшего тока воздуха. Я стою на краю пропасти, изо всех сил напрягая зрение. Мало-помалу обнаруживается, что глаза привыкают и начинают различать сначала отдельные детали, а затем и общие контуры того, что пекельники называют Инкубатором. Очевидно, здесь все же есть скрытый источник света. Если только не светится сам Инкубатор…