Шоу закончилось быстро. Я понял это по тому, что Бедуваны зааплодировали. Нованы тоже вежливо похлопали, но с гораздо меньшим энтузиазмом. Милаго смотрели на все это с ужасом. Некоторые плакали.

Затем снова прозвучал гонг. В тот же миг шестеро рыцарей выскочили на арену с веревками. Трое из них наставили копья на квига, в то время как остальные набросили ему на шею лассо и потащили к огромной двери. Теперь, когда он насытился, он был гораздо спокойнее, чем раньше, и ушел, практически не сопротивляясь. Когда его проводили мимо меня к загону, я видел, что у него с морды капает кровь. Я посмотрел на то место, где он напал на Милаго. От бедолаги осталось только красное пятно на траве. Один из рыцарей наполнил ведро из крана неподалеку от загона, подбежал к месту убийства и вылил воду на траву. Вместе с водой кровь впиталась в землю, словно ее там и не было.

Потом прозвучало два удара гонга, и меня поразила ужасная мысль — мы будем следующими! Нам показали, какая судьба нас ждет, а теперь наш черед. Я оглянулся, ожидая, что рыцари сейчас вытолкают нас на арену. Но нас никто не трогал. Я взглянул на Маллоса, он тоже посмотрел на меня и указал на небо. Подняв глаза вверх и понял, что будет дальше.

На небе три солнца должны были вот-вот слиться вместе. Наступало равноденствие. Я услышал, как на арене отворилась дверь, та же самая, через которую совсем недавно вывели обреченного Милаго. Но на сегодня казни Милаго закончились. От того, что я увидел, у меня чуть сердце не выскочило из груди. На освещенную арену вышел человек с высоко поднятой головой и расправленными плечами. Я даже, кажется, вскрикнул, увидев его.

Это был дядя Пресс. Наступало равноденствие, и он должен был умереть следующим.

ДЕНДУРОН

Дядя Пресс прошел на середину смертельного круга. С тех пор, как я видел его в последний раз, прошло всего несколько дней, но за это время столько всего произошло, что мне казалось, прошли месяцы. Было странно видеть его одетым в шкуры, как Милаго. Я-то привык видеть его в джинсах и в длинном кожаном пальто, полы которого развевались и хлопали на ветру, когда он ехал на мотоцикле. Но сейчас все изменилось. Хотя это по-прежнему был мой дядя Пресс, он выглядел как обычный Милаго — с трехдневной щетиной на щеках и немытыми спутанными волосами. Правда, в отличие от остальных Милаго, в нем чувствовалась громадная уверенность в себе. Бедуваны перестали переговариваться и смеяться. Сейчас на их трибуне возникло некоторое напряжение.

Милаго смотрели на дядю Пресса так же, как и на своего несчастного собрата, которого только что сожрали. Правда, теперь в них вместо страха чувствовалась надежда, что, может быть, приезжая команда сможет забить гол на чужом поле. И только Нованы отреагировали точно так же, как раньше. Они приветствовали дядю Пресса вежливыми аплодисментами, лишенными всяких эмоций.

Хотя дядя Пресс казался уверенным в себе, этого было недостаточно, чтобы победить нападающего разъяренного квига. И все же что-то в его поведении подсказывало, что он сможет одолеть его. Он стоял в центре поля и смотрел на публику. Обернувшись, он взглянул на трибуну Бедуванов и покачал головой. Я понял, о чем он думает, — его возмущало, что эти люди собрались здесь, чтобы полюбоваться кровавым зрелищем.

Каган в своей королевской ложе ничего не замечала и увлеченно грызла индюшачью ножку. Маллос наклонился к ней и что-то прошептал на ухо. В ответ она безразлично пожала плечами. Маллос поклонился ее Королевскому Толстячеству, затем шагнул вперед и оглядел собравшихся на стадионе людей. Он поднял руки, и все глаза тотчас устремились на него. Даже дядя Пресс посмотрел на него, желая, видимо, послушать, что этот злобный кукловод собирается сказать.

— Люди Дендурона, — воззвал Маллос. — Человек, который стоит сейчас перед вами, обвиняется в величайшем преступлении — измене. Он повинен в том, что замышлял нарушить мирное существование нашего общества и подстрекал Милаго свергнуть нашу обожаемую королеву Каган.

Сказав это, он повернулся к Каган. Она в ответ громко рыгнула. Высший класс!

Маллос на это никак не отреагировал и продолжил:

— За это он приговорен к смерти в равноденствие, когда солнца стоят в наивысшей точке, чтобы мы все могли стать свидетелями его наказания. Пусть эта казнь послужит напоминанием, что естественный порядок вещей нарушать нельзя. Пытаться изменить нормальный ход событий — это преступление против человечества, и возмездие за это будет скорым и суровым. Да здравствует Дендурон! Да здравствует королева Каган! Смерть тем, кто выступает против трона!

Потом Маллос дал знак, и двое рыцарей, ждавших у кромки поля, побежали к двери загона, чтобы выпустить еще одного квига. Все ясно, зачем Маллос устроил все это. Он хотел использовать казнь дяди Пресса в качестве устрашения для Милаго, чтобы они и думать забыли о восстании. Милаго доверяли дяде Прессу. Через несколько секунд из темноты загона выскочит еще один квиг и бросится в атаку. И это будет означать конец бунта и смерть моего дяди. И судя по тому, как развиваются события, Алдер, Лура и я станем следующими на этом ринге смерти.

Как бы напуган я ни был, но все-таки понял, что здесь разыгрывается гораздо более серьезная драма. Дядя Пресс притащил меня на эту планету, чтобы мы вместе попытались примирить Милаго и Бедуванов. А Маллос успешно разжигает между ними рознь. Устранив дядю Пресса и нас, он уничтожит последние преграды, и уже ничто не помешает Бедуванам разделаться с Милаго. Дендурон будет втянут в хаос войн, и Маллос выполнит свою черную миссию, если только я не сделаю что-нибудь, чтобы остановить его. Я знал, что мне следует делать. Мне было ужасно страшно, но я понимал, что сделать это просто необходимо. Я перепрыгнул через барьер, отделявший нас от поля, и побежал к дяде.

— Пендрагон! — с удивлением воскликнула Лура.

Я думаю, она была потрясена, что на этот раз — для разнообразия — я начал действовать первым. Она не знала, в чем состоял мой план — не было времени рассказать ей. Но она, должно быть, поняла, что я что-то задумал, поэтому они с Алдером быстро последовали за мной. Я знаю, Марк, что ты подумал сейчас, но ты ошибаешься. У меня нет мании величия, и я не вообразил, что смогу победить квига. Вовсе нет! Но у меня возникла идея, как ускользнуть отсюда живыми.

Я подбежал к дяде Прессу и встал рядом с ним. Я ожидал, что он будет очень удивлен и закричит что-нибудь типа: «Бобби, нет! Назад! Спасай себя!» Ничего подобного. Вместо этого он посмотрел на меня так, словно всю дорогу ждал, что я появлюсь, и спокойно сказал:

— Забыл сказать тебе, что Кортни Четвинд очень красива.

Надо отдать ему должное, он неподражаем. Может, немного сумасшедший, но очень классный.

Лура и Алдер вскоре уже стояли рядом с нами. Лура по пути прихватила деревянную палку, которую выронил Милаго, и приготовилась пустить ее в ход.

И тут вдруг со стороны Бедуванской трибуны послышались радостные возгласы. Я знал, что это могло означать. Я посмотрел в сторону загона и увидел, как оттуда вразвалочку выходит огромный квиг. Этот был гораздо крупнее первого. Шипы на его спине оцарапали притолоку, когда он проходил в дверь. Он казался и более неповоротливым, но, возможно, это оттого, что кровь у него не вскипела.