в работе хирдом. А хирды у нас, это команды консолидированные, и со скрипом стыкуются с другими. В любом случае — время покажет.

А сейчас грядёт большая стирка! Так как на телах бравых разбойников не было и сантиметра чистого места.

В желании хоть как-то сократить долгие часы постирушек, я вспомнил своё недавнее пробуждение после гулянки в честь завершения турнира. И в шутку предложил товарищам просто занырнуть во всём облачении в реку.

Но соратники восприняли юмор серьёзно и инициативу поддержали. Вскоре вода в порту перестала сиять кристальной прозрачностью.

Хирдманы во всю мочь веселились и плескались в реке. Огромный норег Халь разбежался по мосткам и оглушительной бомбочкой грохнулся в воду. С его то весом и кольчугой в придачу, он сразу ушёл ко дну. Спохватившись, мы еле вытолкали богатыря на берег.

На этом аккорде купания было решено прекратить. Благо кольчуги уже не скрипели от песка и с одежды не валились комья грязи. Теперь следовало покрыть доспех жиром и оставить сохнуть.

Заливистый смех не затихал до самого подворья. Здоровенный Халь хохотал громче всех над собой. На секунду показалось, что эти могучие викинги просто дети, которые беспечно играют и радуются каждой мелочи. И следующий день в их мыслях подарит им новых приключений с верными друзьями.

Но реальность такова, что приключения не всегда приносят веселье. И неизвестно, сколько из моих товарищей выживут в предстоящей битве. Зачем только Сигфриду упёрлось отстаивать Эльсло?

От этих раздумий мой смех утих сам собой, а к горлу подступил горький ком.

— Смерть от франков нам не грозит, — пронзительный взгляд Гери скользнул по хирду, — почти всем.

— Откуда ты знаешь? — негромко спросил я.

— Богам так угодно.

— Тогда ответь, кому грозит? — стальные глаза старшего близнеца напоминали заледеневшие колодцы. Он глубоко вздохнул и отвернулся.

— Не пытайся изменить предначертанное. Всем нитям норн суждено оборваться. И если ты вмешаешься в судьбу, то лишь истончишь её пряжу. Лучше уж умереть в зените славы — в бою, чем волочить жалкое существование, — донёсся до меня его тихий голос.

— Не слишком ли мудрые речи для юного головореза? — съязвил я.

— Не слишком. И тебе ли об этом говорить? — ухмыльнулся он здоровой стороной лица.

— О чём шепчитесь как девки дворовые? — вклинился меж нами Фреки и повис на наших плечах.

— О том, что надо было тебя вместе с последом собакам скормить, — скинул руку младшего Гери.

— Это ещё почему?

— Да ты синим родился. Отец как-то сказал, что подумал сначала, будто тебя йотуны подменили. Видимо не зря он так подумал, уж больно ты…

— Отмороженный… — добавил я.

— Ой, шли бы вы… к йотунам! Не будь меня, было бы скучно!

— И то правда! Но давайте уже домо-оой… — зевок прервал мою речь.

Заснул я легко. Сказалась насыщенная неделя и обилие физической нагрузки. Сон принёс заслуженный отдых, и на утро я проснулся свежим и бодрым.

Как только солнце показалось на горизонте, драккары сошли с причала и удалились в сторону Северного моря. На прощанье Вивиль махнул рукой и прокричал, чтобы мы не забирали всех франков себе и оставили для него хотя бы парочку. Рауд не хотел отпускать такого ценного бойца, но как можно было доверить рулевое весло другому человеку? Остаётся надеяться, что фризы постараются как можно скорее вернуться на лошадях и вольются в наш строй.

Совсем скоро оставшееся войско покинуло стены крепости. Сигфрид указал направление на северо-восток и четыре сотни воинов сделали первый шаг под командой конунга. «Что дальше будет — неизвестно,» как пели в одной песне, но предсказать скорое будущее мог каждый боец. Вопрос лишь в том, когда мы встретим врага?

Глава 53

Чем дальше наше войско продвигалось от Эльсло, тем гуще становились окружающие тракт леса. За ночь непроходимое грязевое болото подсохло и идти стало легче. Широкие холмы радушно укрывали протяжённую колонну северян так, что увидев со стороны её голову, судить о численности воинов не представлялось возможным.

По правую руку на протяжении всего пути бурлила просторным потоком Маас. Вдалеке виднелся впадающий в реку резвый приток.

— Привал! — пронёсся по колонне приказ конунга.

Когда наш, замыкающий войско хирд, дошёл до точки назначения, остальные уже во всю собирали лагерь у кромки леса.

Оставаться в стороне не хотелось, поэтому я подхватил закопчённый медный котелок и пошёл к реке, чтобы набрать воды. У спуска стоял невысокий Глум и напряжённо всматривался вдаль.

— Видишь дым? — указав взглядом, спросил он.

— Нет, — сколько не всматривался, но разглядеть на сером фоне неба я ничего не сумел.

— А он есть. Мне почудилось, будто костром тянет. Я сначала тоже ничего не видел, но там, смотри! Вон там, ага, в двух рёстах отсюда! Еле заметно стелется. Там видать ложбинка меж холмов, а в низовье костёр кто-то жжёт. И не один, потому что вокруг будто затуманенно всё… — задумчиво резюмировал Легконогий.

Два рёста, это же около четырёх-пяти километров! Как он вообще с этого расстояния что-то увидел, огня-то нет.

— Если там и вправду костры, тогда осведомители нашего конунга плохо работают и франки гораздо ближе, чем нам казалось!

Первым делом о скверных новостях я сообщил Рауду. Хёвдинг выслушал их с хищным прищуром. Затем ничего не сказав, он рывком поднялся и направился к шатру конунга. Разговор Сигфрида и Луны был коротким, и когда Рауд показался у нашего костерка, то громко объявил:

— Мои бравые вои! Нашему хирду выпала блистательная возможность стать палачами целого войска франков!

Течение сносило меня всё дальше. Я уже преодолел половину реки, но проплыть восемьдесят метров — это одно дело, и совсем другое, когда двигаться приходится вопреки бушующему течению. Маас здорово прибавила в объёме за недавний ночной ливень, и сейчас река обильно выкашивала молодую прибрежную поросль диким потоком.

Моё прошлое предложение постираться в реке после строевой подготовки, по мнению Рауда как-то прочно связало меня страстью к воде. Поэтому он предложил мне первому преодолеть Маас и проложить путь для остальных. Предложение было почётным и не подразумевало отказа, да и не принять его означало показать слабость. Ну уж нет, лучше попробовать и облажаться, чем отказаться и назвать себя трусом.

Пояс с подвязанной верёвкой сильно тянул назад. Когда внезапно под ногами заскользил песок, я уже подумал, что не смогу доплыть и соратникам придётся вытаскивать меня за страховку. Но вода уже по пояс, затем по колено и вот ноги глубоко увязают в склизком иле, поднимая мутный осадок со дна.

Верёвки хватило с лихвой, и я