Она продолжала моргать.

Фейри усмехнулся, опустив веки.

– Иди поговори со своим советом, если нужно. – Он отмахнулся от нее. – Я дам вам мгновение, чтобы принять решение.

Тяжесть сдавила внутренности, когда девушка потащилась обратно к остальным. Куинтус заговорил первым, его глаза сияли.

– Меч твоего отца сделан из железа, не так ли? Если ты им воспользуешься, это может дать тебе преимущество перед Анселем.

Веспер поморщился.

– Нет, если она не может даже прикоснуться к нему. Я знаю, что мастерство твоего отца было выдающимся, но Ансель – опытный мечник. – Фейри потянул себя за воротник, опустив взгляд. – Я знаю, что женщины в мире смертных не так хорошо владеют оружием.

Сверкнув зубами, Лирен мотнула головой в сторону Веспера.

– Какое отношение имеет то, что ты женщина, к навыкам владения оружием?

Веспер встряхнул руками.

– Так обстоят дела в мире смертных. – Он повернулся к Элоре. – Ансель просто пытается залезть тебе в голову. Ему все равно, какой меч использовать, но он знал, что ты не сможешь прикоснуться к мечу своего отца. Он пытается запутать твои мысли, чтобы ты не могла сосредоточиться, и знает, что это даст ему преимущество во время боя.

Лирен бросила в сторону Веспера еще один косой взгляд, после чего повернулась к Элоре.

– Используй меч фейри от Бранника.

Элора прикусила нижнюю губу и уставилась на остальных. Ей потребовалось мгновение, чтобы сформулировать слова, но даже тогда они не передавали бурю внутри девушки.

– Но это меч моего отца. Если я не возьму его сейчас, то, возможно, никогда не получу обратно.

Нахмурив брови, Веспер наклонился вперед.

– Ты вообще не сможешь сражаться, если используешь оружие, к которому даже не можешь прикоснуться. Как думаешь, ты сможешь прикоснуться к мечу своего отца?

Вместо ответа Элора опустила подбородок к груди. Меч определенно обжег ее. Он снова обожжет, если она попытается прикоснуться к нему. Но это был меч ее отца. Это было единственное, что осталось от него.

Лирен провела рукой по своему ожерелью из морских раковин. Серебряные и коричневые вспышки в ее глазах слились воедино.

– Весь мой двор умирает от распада. Если принц Бранник не станет Верховным королем, мой двор исчезнет навсегда. – Она соединила ладони под подбородком. – Используй мир фейри и победи.

Стоило Элоре посмотреть в сторону Бранника, и все остальные сделали то же самое. Но, конечно, никто не умолял так взглядом, как она.

Он почти сразу же отвел взгляд.

– Я не могу указывать тебе, что делать. Ты же знаешь, как сильно тебе нужен меч твоего отца. – Принц сглотнул. – Но ты также знаешь, как сильно мне нужно победить.

Слова врезались в нее, но облегчили принятие решения. Она должна была использовать меч фейри. Она отвергла юбку матери и ленту сестры. Ей следовало бы знать, что она отвергнет и меч своего отца.

Даже после принятия решения ее пальцы все еще дрожали и страстно желали дотянуться до отцовского меча, позволить себе почувствовать знакомую кожу и вес ее любимого оружия. Когда меч был у нее, другие насмехались над ней за то, что она сражалась на мечах. Он был у нее, когда она ускользала, чтобы избежать уроков игры на арфе. Он был у нее, когда отец сказал ей, что придется выйти замуж за незнакомца.

Как только Элора подошла к Анселю, он снова протянул шкатулку.

– Ты уверена, что не хочешь его?

Как он узнал? Блеск в его глазах ясно давал понять, что он дразнил ее. Может быть, это случалось с любым смертным, который оказывался в Фейрии. Может быть, они привыкали к меньшему количеству эмоций. Может быть, другие пытались избежать горя, как и она.

И тогда в ней что-то вспыхнуло. На самом деле это не было воспоминанием, но оно взволновало ее так же.

Меч обжигал только потому, что она не могла вынести эти эмоции. Потому что она потратила так много времени, блокируя их. Но разве она уже не поняла, что ее горе стало частью ее самой? Она могла игнорировать его и держать в себе, но оно никогда не исчезнет полностью.

Теперь смерть всегда будет рядом с ней.

Попытка спрятаться от этой правды никогда не поможет. Но у нее остались хорошие воспоминания о своих родителях. Хорошие эмоции. Ослабнут ли и они, когда она заглушит горе?

Элора перевела взгляд вверх, глядя Анселю прямо в его желтые глаза. Впервые выражение его лица дрогнуло.

Неважно, сколько боли приносило горе, жить без него было еще хуже. Не будет никакой радости, если она заблокирует боль.

Элора бросила оружие фейри к ногам Анселя и потянулась за мечом своего отца.

Жар обжег кончики пальцев Элоры. Он кипел и горел, пульсируя болью. Девушка сжала пальцы на обтянутой кожей рукояти отцовского меча. Жжение нарастало. Если бы она не видела все своими глазами, то поклялась бы, что ее рука в огне.

Потребовалось сделать глубокий вдох, чтобы обхватить рукоять второй рукой. Элора судорожно вздохнула.

Она не успела отдышаться, как Ансель нанес свой первый удар. После многих лет тренировок ее движения стали автоматическими. Она парировала удар, но тут же потеряла равновесие.

Сделав несколько шагов назад, девушка попыталась отдышаться, прежде чем ей пришлось блокировать еще один удар. Но как она могла отдышаться, когда ее пальцы горели огнем?

Ей показалось, что иглообразное пламя вонзалось в ее кожу. Огонь разгорелся сильнее, обхватил рукоять. Затем хватка ослабла, чтобы облегчить боль.

На девушку обрушился еще один удар.

Элора осталась на ногах, но чуть не потеряла свой меч, когда блокировала клинок Анселя. Как только ее хватка снова усилилась, ей пришлось схватиться за живот, чтобы не рухнуть на землю.

Почему?

Этот вопрос завладел ее мыслями, пока она заставляла свое тело выпрямиться. Оно проигнорировало ее.

Почему она сделала такую глупость? Она знала, что прикосновения к отцовскому мечу причинят боль. Может, она не хотела его терять, но действительно ли оно того стоило?

Ансель рассмеялся, хлопнув плоской стороной своего меча по ее ноге.

Боль овладевала каждым ее движением, каждой мыслью.

Легкого удара меча Анселя было достаточно, чтобы она растянулась на земле. Фейри снова замахнулся мечом, который девушка блокировала в последний момент. Но лишь чудом.

Держа в одной руке отцовский меч, Элора поднялась с земли. Она едва могла найти удобное положение для ног, в то время руки продолжали гореть. Продолжали плавиться.

Почему она верила, что это будет лучше, чем навсегда потерять меч своего отца? Она не хотела, чтобы он оставался у Анселя, но это было уже слишком. Слишком много боли.