в горячие зацелованные губы, и снова, и отпустил, сделав над собой усилие.

— Я буду рядом, — чуть слышно прошептал маг, вымученно улыбнулся. — Прошу, будь осторожна.

— Я буду осторожна, — пообещала Еления.

Майстрим отвернулся, осмотрелся, оценивая ситуацию, и широким твёрдым шагом направился к отцу, на лице которого застыло напряжённое выражение.

Ровенцы и фурии на флангах сражались с тварями, часть из которых обошла магический щит с двух сторон, и на обоих флангах вовсю шла битва.

Члены боевой пятёрки незаметно окружили своего императора.

Собранные. Напряжённые. Готовые к бою.

— Ждём приказа, мой командир, — Мик Сурей пристально и твёрдо посмотрел в глаза друга.

Май позволил себе почувствовать менталиста, и остальных боевиков тоже. И понял, что Мик Сурей снова безоговорочно верит в него и ему. И друзья из пятёрки тоже. Недоверия и сомнений больше не было.

— Подчиняемся приказам отца. В то же время присматриваем за Елей, далеко от неё не отходим. Она не должна пострадать и остаться без нашей защиты.

Глава 36

Она не помнила, когда так сильно злилась.

И когда Ей было так страшно.

А ведь Ей стало страшно в то Мгновение, которое Она никогда не забудет, — когда смертная девчонка вытолкнула Её из своей тесной оболочки, при этом забрав часть силы — древней магии.

Незначительную часть. Но подобное случилось с Ней впервые, — никто раньше не мог забрать у Неё часть силы и, тем более, одержать над ней вверх, — поэтому произошедшее напугало.

И это оказалось неожиданным и удивительным. Хоть и жутким.

Она сразу поняла, что ослабела. И что не может воспользоваться своей древней магией. Сначала совсем. Даже той, что осталась при ней. Словно магию запечатали те, о ком никогда не хотелось вспоминать.

Иномирянка неожиданно оказалась сильнее. Была слабой, ничтожной, даже не магом, как Стражи, как Хранители, и… вдруг…

Как такое возможно?! Смертная женщина каким-то таинственным образом заставила Её покинуть своё тело?!

А сама сбежала.

Она быстро пришла в себя. И всё же поздно для того, чтобы остановить девчонку: та ушла с помощью портала, который открыл Майстрим Данери — тот, который пришёл за ней.

Парень удивил.

Девчонка сбежала за Стену Спасения — туда, куда Она не могла за ней выйти. Только отправить свои создания, чтобы привели обратно. А вернуть девчонку нужно — Она решила, что та нужна Ей: девчонка — дитя другого мира, в ней скрыты тайные силы.

Она видела, как по тревоге сбегались к Центральному корпусу Тюрьмы стражи из других корпусов, как собирались на срочное совещание начальники тюремных корпусов. Осознавала, что времени на раздумья не осталось, действовать нужно быстро и решительно. Пока не заявились Хранители мира Арде.

Чего же Она хотела?

Вернуть девчонку?

Да. Чтобы понять, как той удалось одолеть Её. И, вообще, та стала ещё интереснее из-за тайных способностей.

Выпить молодого императора Майстрима?

Пожалуй. Чтобы иномирянка больше о нём не думала. Она сама выберет для неё пару. Если будет нужно. Того же Духа. Смертник для Нее более интересен. Пусть его и любит девчонка. Тем более Дух точно к иномирянке неравнодушен.

А этот ровенец…

Слабый. Недостойный.

Не смог поднять меч, чтобы защитить свою жалкую жизнь.

Не смог драться.

Позволял себя уничтожить. Смотрел на неё и не двигался. С мечом в руках. Пусть скованных амагическими наручниками, но… всё же…

Разве это воин?

Воины мира Арде всегда дрались не на жизнь, а на смерть.

Все, кого Она знала. Даже Сид Умас. И Мираль Конели тоже. Все, кого Она выпила.

Оливар Варниус находился в растерянности. С одной стороны, тюремный целитель понимал, что именно здесь и сейчас создавалась невероятно удачная ситуация для побега сына — Духа. Такая, которая никогда больше не повторится.

Сын находился в лазарете, не в камере и не в карцере, где в последнее время стал частым гостем; в Тюрьме Пустоши сейчас происходило такое светопреставление, что ни тюремным охранникам, ни Стражам сейчас явно не до смертника Духа и его передвижений; Южные ворота Тюрьмы вырваны с корнем, и путь на свободу открыт…

Но, с другой стороны, Оливара останавливало следующее: в Тюрьме Пустоши объявлено чрезвычайное военное положение, и при попытке бегства смертника последнего скорее всего убьют без суда и следствия. Если поймают, конечно.

Целитель понимал, что решение нужно принимать быстро, — времени на раздумья не было: час — другой, и в Тюрьме Пустоши снова всё станет работать как часы, вместо ворот придумают какую-либо магическую преграду, если уже не поставили, вместо Умаса назначат нового начальника тюрьмы, начнется расследование…

Профессор, взвесив все «за» и «против», решительным шагом направился в лабораторию, — ему необходимы эликсиры и сыворотки.

После лаборатории с полным саквояжем всего необходимого Варниус отправился в лазарет.

По тюремным коридорам Южного корпуса уже бежали вооружённые с ног до головы Стражи из других корпусов, с хмурыми и сосредоточенными лицами. Они окидывали фигуру Оливара внимательными подозрительными взглядами, потому что в лицо никто мужчину не знал, отмечали его темно-зелёную форму целителя, и всё же просили предъявить документы. Дополнительно интересовались, куда целитель направляется.

— В лазарет. К тяжело больным, пострадавшим после последних летасов Пустоши, — честно отвечал Оливар, и его отпускали.

В палату пострадавших от летасов он почти влетел. Охраны у дверей, как он и ожидал, не было.

Трое сильных мужчин — Дух, Демон и Рональд Аверин — лежали почти рядом и до сих пор находились без сознания.

У Оливара возникла замечательная идея, которую он и претворил в жизнь, больше не колеблясь ни секунды.

Он вколол сыворотку памяти Рональду Аверину, а потом добавил сыворотку силы. Экспериментов по применению последней целитель пока не проводил, сыворотка силы была из его последних гениальных изобретений.

Учёный стал ждать. Если сразу побочных эффектов не произойдёт, то потом их тоже не будет. В данном обстоятельстве Оливар был полностью уверен. И тогда он вколет сыворотку силы сыну, потому что иначе Дух ещё не скоро очнётся, — весь организм был отравлен сильнейшим ядом растений летасов.

Через несколько минут, которые показались Оливару бесконечно долгими, Рональд Аверин слегка пошевелил пальцами и открыл глаза. Мужчина сощурился, заморгал и стал осматриваться.

Варниус замер и ждал, наблюдая. Он знал, что ровенец сразу его не заметит, так как увидеть его сложно, — он отошёл в дальний угол палаты. Учёный надеялся, что ему удалось создать совершенную формулу без побочных действий.

Ровенец неуклюже и медленно поднялся, сел