– Кто, чей? – окончательно растерялась я.

Нинель вскочила на ноги.

– Это он тебе рассказал, больше некому было.

– Про что?

Вдова захохотала.

– Про меня, про отсидку… Давай, поехали к нему! Вместе!Вот откуда драгоценности! А я-то, наивная, поверила парню!

– Простите, ничего не понимаю, – залепетала я.

Нинель села на стул, на щеках пожилой дамы вспыхнули красныепятна.

– Впрочем, – устало сообщила она, – жизньпрожита, конец пришел, хватит бояться. Откуда ты узнала, что я сидела? Кроменего, некому было рассказать!

Я глубоко вздохнула.

– Извините, я ничего не знала, просто взяла вас наиспуг.

Нинель снова сгорбилась.

– Но ожерелье твое?

– Да, случайно увидела его у Евдокии, а она рассказала,что его принесли вы…

И я стала рассказывать. Нинель Митрофановна молча качалаголовой, а я возмущенно продолжала:

– Ничего не понимаю! Ожерелье мое, его украли Кудо.Доказать, что оно принадлежит мне, очень просто, в альбоме полно фотографий,где я снята в этом украшении. Но как оно попало к вам? И еще, простите, откудавы знаете Дегтярева? Наверное, это однофамилец моего приятеля. Да уж, ониплодятся, как кролики!

Нинель Митрофановна вздрогнула, потом, прижав ладони к лицу,стала раскачиваться, повторяя на одной ноте:

– Да, да, да, да. – Она явно не обратила вниманияна мое последнее заявление о длинноухих.

Я решила, что старухе снова плохо, и кинулась занитроглицерином, но вдова вдруг опустила руки и решительно сказала:

– Ладно, завертелось дело давно, думала, оно похороненои забыто, ан нет. Тебя мне господь в наказание послал, а может, из милостиявил, не пойму пока. Только придется сейчас нам вместе в этой ситуацииразбираться. Наверное, создатель мне такое наказание придумал – перед чужимчеловеком покаяться. В общем, слушай. Ты детективы любишь?

– Очень, а почему спрашиваете?

– Жизнь иногда такие сюжеты закручивает, –вымолвила Нинель, – что человеку не придумать.

Много-много лет тому назад Нинель Митрофановна совершиластрашную глупость – украла в магазине платье. Слабым оправданием ее поступкаслужило несколько факторов. Всего несколько лет назад кончилась война, и в СССРбыл огромный дефицит всего, о красивой одежде большинство женщин и не мечтало.Впрочем, в Москве и Ленинграде модницы имели возможность купить обновки, ноНинель жила в крохотной деревеньке, там в сельпо на полках лежали одни мочалки,длинные, рыжие ленты, остро пахнущие деревом. Родители Нинели погибли, отец – соружием в руках на Курской дуге, а мать пристрелили фашисты, временнооккупировавшие село, поэтому позаботиться о девушке было некому. Из одежды уНинели имелась пара ситцевых, еле живых от старости халатов и ватник.

Пятнадцатого июня ей исполнилось восемнадцать лет, ни пирогасо свечами, ни пакетов с подарками, ни просто ласкового поцелуя ждать Нинелибыло не от кого, праздничный день прошел как обычно, сначала на поле, сграблями, затем дома, в огороде, лишь вечером Нинель вдруг вспомнила про свойдень рождения и заплакала – ну кому она, горькая сирота, нужна? Не успели рукивытереть слезы, как в избу влетела хорошенькая Рая Митина и зачастила:

– Нинелька! Я замуж выхожу.

– За кого? – удивилась девушка.

Рая плюхнулась на лавку и принялась рассказывать онеобыкновенном счастье. Пару недель тому назад в колхозе сломался трактор,местный умелец не смог устранить поломку, и на помощь деревенщине прибылмеханик из района, довольно еще молодой Петя, бывший солдат, холостой, большаяредкость в те послевоенные годы. Петю подселили в избу к Митиным, и вот теперьон сделал Рае предложение и через шесть дней увозит девушку к себе.

– В воскресенье мы танцы устраиваем, –захлебываясь от счастья, тараторила Рая, – в клубе, приходи, Петькаприятелей приведет, двух вдовцов, и еще один неженатый. Может, тоже судьбунайдешь, в нашем-то колхозе из мужиков лишь Николаич убогий, на протезе скачет,а тут целых три кандидата.

– Угу, – невесело кивнула Нинель, великолепнопонимая, что никаких шансов заинтересовать заезжих кавалеров у нее нет. В чемона явится на праздник? В халате? В ватнике?

На следующий день в селе только и было разговоров что онадвигающейся вечеринке. Молодые бабы спешно пытались сварганить платья извсякого барахла. Одни перетрясли уцелевшие в передрягах сундуки, другие содрализанавески с окон, а третьи, самые богатые, подались в райцентр – ходили слухи,что там в магазине можно приобрести готовые наряды.

А у Нинели не было ничего: ни старых отрезов, ни портьер, ниденег, – но пойти на танцы хотелось до безумия. И в конце концов девушкапридумала выход: набрала свежих яиц в сарае и рванула в город. Она надеяласьобменять «куриную икру» на шмотки, но, очевидно, ангел-хранитель забыл в тотдень о Нинели. Оказавшись на шумной площади, девушка разинула рот, растерялась,испугалась толпы, и тут кто-то вырвал у нее из рук кошелку.

Порыдав от отчаяния, Нинель вытерла глаза и пошла бродить порайцентру, ноги сами привели ее в магазин.

Затаив дыхание, Нинель застыла, она никогда не бывала в подобныхлавках. Ей и в голову не могло прийти, сколько замечательных вещей существуетна свете. Конечно, какая-нибудь москвичка, оказавшись в провинциальной торговойточке, скорчила бы недовольную гримаску, но для колхозницы, имевшей в гардеробелишь пару еле живых от ветхости халатов, ассортимент казался сказочным.

В особенности поразило Нинель красное платье в крупныйгорох. Оно было сшито в талию, горловину украшал белый воротничок, на рукавахимелись кружевные манжеты, а лиф от юбки отделял довольно широкий пояс.

Нинель стояла, словно жена Лота, не в силах отвести глаз отроскошной вещи.

– Померить хотите? – спросила продавщица.

– А можно?

– Да.

– Прямо тут, – испугалась Нинель, – уприлавка?

– Нет, конечно, – фыркнула торговка, на вид чутьстарше лапотной покупательницы, – вон кабинка, ступайте туда.