– Не стыдно тебе, молодая, а всем даешь, – покачалголовой хозяин.

– Сами тащат, – тихо ответила Нинель, – одинснасильничал, а остальные потянулись.

– Дала бы в морду – и отстали.

– Ваши сильней.

– Платье-то одерни, – протянул начальник.

В его голосе неожиданно промелькнула жалость, и тут в горлеу Нинели словно лопнула некая веревка, сдерживавшая тяжелый, горький ком.

Захлебываясь в слезах, девушка схватила мужчину за рукав ивыложила ему все: про сиротство, платье, тягостную жизнь на зоне. Ейпоказалось, что добрый дядя внимательно слушает ее и даже, совсем ужневероятное дело, сочувствует несчастной, но тут вдруг крепкие руки опрокинулиНинель на спину, подол платья привычно шлепнулся на лицо.

Потешив основной инстинкт, начальник ушел, не сказав нислова, а Нинель отправилась в барак, ей было так плохо, что даже всегда готовыепоиздеваться товарки притихли.

Девушка заползла на нары и заколотилась в рыданиях, она вылаи стонала до тех пор, пока перепуганные бабы не вызвали доктора. Врач лишьразвел руками и угостил лагерной панацеей – половинкой таблетки анальгина.

К утру девушка пришла в себя и поняла, жить ей незачем,оставалось лишь выбрать удобный момент и правильный, безошибочный способсамоубийства.

В восемь часов Нинель вызвали в кабинет начальника.

– Садись, – велел тот спокойным голосом, –давай знакомиться, я – Александр Михайлович Дегтярев, а ты теперь убираешьадминистративное здание, по зоне начнешь передвигаться бесконвойно, житьстанешь в конторе, там есть чулан.

– Не надо, дяденька, – прошептала Нинель, –отпустите назад.

– Дура, – ласково произнес АлександрМихайлович, – да любая за такое предложение сапоги лизать начнет. Почемуотказываешься?

– В конторе мужиков полно, они меня замучают, –откровенно призналась Нинель, – и так все болит, а еще хуже станет.

Александр Михайлович побагровел.

– Теперь я тебе начальник, ясно?!

– Ага, – кивнула Нинель, – понятно.

С тех пор положение девушки на зоне кардинально изменилось,из убогой парии она превратилась в королеву.

Если бывшая лагерная проститутка шла в библиотеку или простовыходила на прогулку, все встречные кланялись и подобострастно говорили:

– Добрый день, Нинель Митрофановна.

Даже собаки, жившие при зоне, радостно виляли хвостамилюбовнице начальника, чего уж там говорить об охране и заключенных! И те, идругие очень боялись, что, возвысившись, Нинель станет мстить тем, кто унижалее, но девушка проявила подлинное благородство, она не стала сводить счеты ни сзэчками, ни с охраной.

Отчего Дегтярев, вполне интересный, холостой мужчина, выбралсамую последнюю женщину в лагере? Этого не понимал никто. Пожалел Нинель?Полюбил ее? Понравилась она ему как женщина? На все эти вопросы ответа не было.

Начальник никогда не говорил спутнице о своих чувствах, аНинель сначала испытывала к нему благодарность, а потом полюбила мужчину, за доброту,за тарелку супа, за кусок мыла, за возможность спать на кровати с постельнымбельем, за ощущение защищенности.

Находясь в непосредственной близости от Дегтярева, Нинельузнала кое-какие тайны. Для начала стало понятно: начальник богат, у него имелсятайник, набитый золотыми изделиями.

Вскоре Нинель просекла и кто пополняет казну. Не всеродственники бросали своих дочерей, матерей и жен, попавших в беду. Кое-кто,тяжело груженный сумками, приезжал на зону, и только от Александра Михайловичазависело, пустят ли их на свидание и каким оно будет: десятиминутным, вприсутствии конвоира, или трехдневным, в маленькой, но тщательно закрытой отчужих глаз комнатенке.

Дегтярев был умен, простым деньгам он предпочитал золотыеизделия. Потом никогда никому ничего не рассказывающая Нинель приметила ещеодин интересный фактик. Кое-кто из женщин покидал зону намного раньше окончаниясрока, вроде их переводили в другой лагерь, но как-то странно, очереднуюменяющую место заключения особу увозил сам Дегтярев. В общем, много интересноготворилось в лагере.

Спустя полгода начальник окончательно перестал стесняться«жены», начал поручать ей кое-какие дела, а Нинель, проявив недюжинный ум,скумекала: ее покровитель нарушает закон, получает от родственников взятки.Поймать Дегтярева было невозможно, до Москвы далеко, проверяющие наезжалиредко, на зоне имелся лишь один человек, обладающий безраздельной властью: самАлександр Михайлович.

Потом наступил день, когда Дегтярев заявил:

– Завтра тебе на свободу.

Заявление испугало Нинель.

– Зачем?

– Скажи спасибо, расстарался ради тебя, раньше выйдешь,досиживать до звонка не станешь, – усмехнулся Александр Михайлович.

– Ой, не надо, – взмолилась женщина.

– Похоже, ты как была дурой, так ею и осталась, –покачал головой Дегтярев. – Не век же в лагере куковать!

Нинель затрясло, будущее пугало. В лагере у нее положениекоролевы, своя комната, еда и любимый мужчина. А что делать на свободе? Ехать вродную деревню? Видеть односельчан, слышать их шепоток: «Вон уголовница пошла»?

– Миленький, – рухнула женщина в ноги кДегтяреву, – не выгоняй меня.

– Вставай, – велел любимый, – в лагере тебяоставить нельзя.

– Но почему?

– Хорош, отсидела.

– Давай еще что-нибудь сопру? – предложилаНинель. – Новый срок навесят!

– Не блажи, – приказал Дегтярев, – асобирайся.

– Куда? – зарыдала Нинель.

– Успокойся, – без тени волнения велеллюбовник, – и слушай. Отправляйся в Москву, вот адрес, в квартирепроживает Семен Раков, он поможет.

– Как? – колотилась в истерике Нинель. – Мнес ним жить?

– Тьфу, – сплюнул Дегтярев, – лишь одно науме! Сиди молча, на ус мотай.

Тщательно проинструктированная Нинель слегка успокоилась иуехала в столицу. Дальнейшее напоминало сказку.

Семен Раков выдал Нинели паспорт, имя и отчество у девушки осталисьпрежними, а вот год рождения и фамилия стали иными. Потом Семен прописал бывшуюзэчку к себе, в милицию он женщину не пустил, сам сходил в отделение и чудеснымобразом устроил дело.