Мужчина наклонился надо мной, и я учуяла запах меха и... егосамого. Не пота, но аромат этого человека, и у меня свело живот судорогой, язаставила себя сосредоточиться на том, чтобы удержать щит, потому что та частьмоего существа, что была связана с Ричардом и его зверем, хотела ответить,хотела вырваться и забарахтаться в этом аромате. Животные импульсы, вбуквальном смысле животные, меня всегда смущали.

Человек заговорил с сильным акцентом, и интонации невязались с шепотом. Таким голосом выкрикивают приказы.

- Не делайте ничего, что не хотите делать, но, пожалуйста,войдите в наш храм.

То ли "пожалуйста", то ли акцент, то ли абсолютнаясерьезность на лице этого человека, но я поверила. Я все равно, может, не пошлабы с ним, но Эдуард нагнулся ко мне и сказал:

- Туристка, думай как туристка.

Он не сказал: "Подыграй, Анита. Не забывай, мы подлегендой", потому что на таком расстоянии оборотень услышал бы все, чтоговорится за столом. Но Эдуард сказал достаточно. Я туристка, а туристка пошлабы на сцену.

Я протянула своему кавалеру левую руку и позволила поднятьменя со стула. Рука у него была очень теплая. Некоторые ликантропы, кажется,принимают температуру тела своего альтер эго. Даже у Ричарда кожа становиласьтеплее ближе к полнолунию, но сегодня его быть не могло. От новолуния прошлотолько два дня, и до сияющей полноты, вызывающей зверей наружу, дальше некуда.Просто человеку было жарко - меха в такую погоду.

Жрец в одеянии из перьев побудил публику аплодировать, когдапоследняя невеста, то есть я, неохотно присоединилась к кружку возлеобнаженного мужчины. Ягуар поставил меня рядом с хихикающей блондинкой.Высокая, с пышным хвостом волос, она покачивалась на каблуках-шпильках. Юбка унее была кожаная, а блузка красная и свободная. Другая была настолькоупитанная, что можно было бы даже назвать ее жирной. Она была квадратная, всвободной черной рубашке поверх черных штанов. Когда она перехватила мойвзгляд, мне стало на миг неуютно. Участие публики - это класс, но только еслипублика хочет участвовать.

- Вот твои невесты, - сказал жрец, - твоя награда. Насладисьими.

Мы с толстушкой шагнули назад, будто это былоотрепетировано. Блондинка и высокая с пышными волосами растаяли у него в руках,смеясь и возясь. Мужчина им подыгрывал, но это их руки шарили по его телу. Онбыл очень осторожен, прикасаясь к ним. Сначала я подумала, что это из страхаперед судебным преследованием, но в его теле была зажатость, напряженность,когда их руки скользили по его голым ягодицам, и видно было, что ему совсем нетак хорошо, как можно подумать со стороны. Из публики ничего этого не былозаметно.

Он высвободился из рук девиц, оставивших на его бледной кожеслед оранжевой помады, похожий на рану, и бледно-розовое пятно на щеке, каксветящаяся заплатка.

Танцор потянулся к нам, и мы обе замотали головой и шагнулиеще назад и поближе друг к другу. Солидарность, значит. Она протянула мне руку- не пожимать, а держаться, и я поняла, что она не просто нервничает - боится.Я - ни то и ни другое, просто мне это не было приятно.

- Я Рамона, - шепнула она.

Я назвала себя и, что казалось еще важнее, взяла ее за руку.Как мамочка в первый школьный день, когда там ждут большие плохие мальчишки.

Раздался голос жреца:

- Самое вкусное напоследок, прощальная ласка. Не отвергайтеего.

У Рамоны изменилось лицо, оно стало мягче. Ее рука выпала измоей. Страх исчез. Я тихо позвала:

- Рамона!

Но она шагнула вперед, будто и не слышала. Пошла в объятияэтого человека. Он поцеловал ее с большей нежностью, чем первых двух. Онаответила на поцелуй с такой страстью и силой, что все, что делали двепредыдущие, показалось бледным и расплывчатым. Те две женщины встали на коленипо обе стороны от группы, то ли потому, что больше не могли стоять, то ли чтобылучше водить руками по мужчине и новой женщине. Похоже было на смягченнуюверсию порнографических игр вчетвером.

Он отодвинулся от Рамоны, поцеловав ее в лоб, как ребенка.Она осталась стоять неподвижно, закрыв глаза, запрокинув лицо. Вынуждатьчеловека делать магией что-либо против его воли запрещено законом. Я глядела впустое лицо Рамоны, все ожидая, что будет дальше, и попытки самостоятельногорешения, и собственные возможности куда-то делись. Будь я сегодня сама собой, ане кем-то, кого из себя изображаю, я бы их сгребла за шиворот. Я бы их отдалаполиции. Но, честно говоря, если они не сделают ничего хуже, я не передам ихкопам, раз Принц города может нам помочь раскрыть убийства с увечьями. Чтобыпрекратить убийства, можно посмотреть сквозь пальцы на небольшие игры ссознанием.

Было время, когда я бы этого не потерпела, ни по какимпричинам не стала бы отворачиваться. Говорят, что каждого можно купить за своюцену. Когда-то я думала, что являюсь исключением из этого правила, но есливопрос стоит так, что или эта симпатичная дама будет вынуждена сделать какие-томелочи, которых не хочет делать, или же мне придется осматривать еще одно местопреступления и еще одного выжившего, то ладно - пусть имеют эту даму. Не вбуквальном смысле слова имеют, но, насколько мне известно, игры с сознанием висполнении человека-слуги не оставляют неизгладимых следов. Конечно, досегодняшнего вечера я не знала, что человек-слуга способен изнасиловать чужойразум. Я на самом деле не знала, какой опасности подвергается эта женщина, ивсе же... и все же я готова была рискнуть ею, пока ничего больше не случилось.Если ей велят раздеться, тогда все, тогда дело другое. Есть у меня правила,границы. Они просто не те, которые были четыре, или два года назад, или год.Меня в какой-то мере беспокоило то, что я разрешила им насиловать ее сознание ине подняла шум.

Блондинка прильнула к мужчине и укусила его в зад, несильно, но достаточно, чтобы он вздрогнул. Спина его была обращена к публике,так что, вероятно, только я видела, как на миг это красивое лицо исказилосьзлобой.

Жрец стоял на своем краю сцены, будто не хотел отвлекатьсяот зрелища, но я знала, что его внимание теперь направлено на меня. Он всейсвоей силой давил мне на кожу, как пресс.

И его голос:

- И самая неохотная невеста хочет покинуть его в час голодаего тела.

Я ощущала его силу, и сейчас она слилась с силой его слов.Когда он сказал "голод тела", мое тело ощутило голод. Его свело, но ямогла на это не обращать внимания. Я знала, что могу стоять и не шевелиться, онможет давить изо всех сил, и я выдержу. Но ни один человек на это не был быспособен. Анита Блейк, истребительница вампиров, могла выдержать, но Анита Ли,ищущая развлечений туристка... В общем, если я останусь так стоять, игракончена. Они поймут, что я как минимум не обычная туристка. Вот из-за такихмоментов не люблю я работать под легендой.

Не обращая внимания на голос жреца, я просто направилась ктанцору. Он в этот момент был занят тем, что не допускал руку блондинки кпередней части своих плавок. Другая женщина, встав на колени посреди коврасвоих волос, прильнула к его ноге, играя с завязкой плавок. Только Рамона сопустошенным лицом, опустив руки по швам, ожидала приказов. Но жрец всю своюэнергию сосредоточил на мне. Ей ничего не грозит, пока он со мной не закончит.