– Ничего ей не нужно. Нормально с ней все будет.

Гуру пристально посмотрел на Бориса.

– Борис, что происходит?

Борис отвел глаза.

– Ничего.

– Почему ты не хочешь, чтобы я поговорил с ней?

– Не хочу, и все.

– Боишься, что я расскажу ей про Кришну?

– Ничего я не боюсь. Просто не хочу, чтобы ее здесь видели.

– Но я-то уже знаю, что она здесь. Я ее видел.

– Вот пусть так и останется.

Гуру задумался.

– Ей лучше?

– Заметно.

– Тогда ей нужно гулять.

– Сегодня ночью я выведу ее на улицу.

На лице гуру вдруг появилось тревожное выражение. Гуру придвинулся к Борису.

– Борис, что ты задумал? Что ты хочешь с ней сделать?

Борис непроизвольно отодвинулся назад.

– Знаешь что? Что хочу, то и сделаю. Это мой дом, и ты мне здесь не указ. А если тебе что-то здесь не нравится – иди ищи другое помещение для встреч.

– Вот, значит, как, – сказал гуру, – а ты не боишься, что я прямо сейчас пойду и позвоню в милицию?

Борис хмыкнул.

– Не боюсь. Если ты пойдешь и приведешь их сюда, мне будет что им рассказать про тебя. Ты же сам это знаешь.

Гуру покачал головой.

– Эх, Борис, Борис. Все-таки карма твоя…

– Задолбал ты меня со своей кармой, – сердито сказал Борис, – карма, Кришна, Рама – все это херня. Маскарад. Хочешь играть в свои игры – играй, пока это деньги приносит. Но в мои дела не лезь. Понятно?

– Еще бы, – кивнул гуру.

Борис проводил его до двери. Как только дверь закрылась, он повернулся к занавеске, за которой лежала Нина. Ноздри его раздувались, он тяжело дышал. Он едва сдерживал себя, так сильно ему хотелось продолжить то, что он начал прошлой ночью. Но он заставил себя сдержаться. Нужно было дождаться вечера. Пока набережная опустеет. И он может быть уверен в том, что никто не постучится к нему в дверь. И никто не услышит криков Нины, когда он будет ее насиловать.

Железняк молча смотрел на лежащие перед ним фотографии.

– 22 ножевых ранения, – сказал Бабкин, – это не просто жестокое убийство. Это работа настоящего маньяка.

– Какой кошмар, – сказал Железняк, – я подумать не мог, чтобы…

– Что вы знаете про этого Пшеницына?

– Молодой парень, работал в милиции где-то в районе. Уволился, переехал в Волоковец, искал работу, подал заявку на наш конкурс, выиграл. Работал в службе безопасности, занимался проверкой клиентов. Несколько дней назад он подменял моего охранника и спас меня во время покушения.

– Да, я в курсе этой истории, – кивнул Бабкин, – он вас спас, но при этом застрелил одного из нападавших.

Железняк потер ладонью щеку.

– Он действовал в рамках инструкций. Он имеет право применять оружие в том случае, если есть реальная угроза…

– Вы знаете, кто был вторым нападавшим?

Железняк испуганно посмотрел на Бабкина, а тот ткнул пальцем в фото.

– Этот человек, а вернее, то, что от него осталось, – это Леонид Лапин. Мы взрослые люди, Александр Викторович, давайте говорить без обиняков.

– Давайте, – сказал Железняк, и его голос предательски дрогнул.

– Леонид – бывший муж вашей любовницы. Это он организовал покушение на вас. Второй нападавший – его старый друг. Ваш охранник убил одного нападавшего и спустя несколько дней – второго. Вы заказчик этого преступления.

– Это неправда.

– Это правда, и вы это знаете. У нас есть свидетель, который видел вашего Павла на месте преступления.

– Какой еще свидетель?

– Дочь Леонида.

– Юлька, что ли? – возмутился Железняк. – Да она врет. Она же ненавидит меня!

– Вы представляете, как то, что вы говорите сейчас, прозвучит в суде?

Железняк покачал головой.

– Нет, так дело не пойдет. Я не могу оказаться в суде.

– Можете, и очень даже просто.

– Я не хочу оказаться в суде. Это понятно?

Бабкин развел руками.

– Никто не хочет.

– И что ты предлагаешь? Выход наверняка есть.

– Даже если вас проглотили, у вас есть два выхода.

– Говори. Только давай без шуточек.

– Есть два выхода, как я уже и сказал. Один – заставить замолчать Юлю.

– Это нереально. Девчонка – настоящая заноза в заднице. Любая попытка с ней договориться… все будет только хуже.

– Есть другой вариант.

– Какой?

– Заставить замолчать Павла.

Железняк посмотрел на Бабкина так, как будто увидел его в первый раз.

– Замолчать – это…

– Скажем, навсегда замолчать.

– Что это даст?

– То, что он не укажет на вас как на заказчика.

– Я не заказчик!

– Ну конечно, – подтвердил Бабкин, – и если Павел замолчит, он этого не скажет в суде. И убийцей признают его. На почве личной ненависти. Ваше имя нигде не прозвучит. Показания Юли будут приняты во внимание, но дальше Павла ниточку никто раскручивать не будет.

Железняк задумался. Бабкин говорил дело.

– Сколько это будет стоить? – спросил наконец он.

Бабкин усмехнулся.

– Вот это настоящий разговор. Дорого. Очень дорого. Дороже, чем вы платили мне раньше. Намного дороже. Но не дороже денег. А денег, насколько я понимаю, у вас сегодня больше, чем у всей остальной области. Человек с деньгами в этой ситуации может сделать многое. Ценность денег очень сильно увеличится. Можно будет покупать дома, людей, заводы. Вы ведь этим собираетесь заняться?

– Чего ты хочешь?

– Я хочу поучаствовать в вашем маленьком распиле. И хочу, чтобы вы дали мне денег и помогли, направив меня в нужном направлении. Я ничего не понимаю в инвестициях. Я хочу, чтобы вы показали мне пальцем, что именно покупать и за какие деньги. Назовем это консалтингом.

– Ты хочешь, чтобы я помог тебе сделать инвестиции? – не понял Железняк.

– Инвестиции во время кризиса, который вы сами здесь устроили. И я хочу, чтобы вы профинансировали мои инвестиции. Когда пируют тигры, гиенам тоже кое-что достается от этого пиршества.

– А ты неглуп, майор.

– Был бы глуп – был бы полковником.

– Ладно, я согласен. Будет тебе инвестиционный план и кредитная линия.