Ситуацию осложняли башни, такой же, до зубовного скрежета, правильной шестиугольной формы. Набранные из бруса на нагелях и скобах, они возвышались на два десятка метров, сильно выступая вдоль куртин для надежного их продольного прострела. А учитывая, что пролеты между ними были меньше сотни метров, то и луком, и арбалетом можно было надежно работать с изрядной эффективностью.

Ворота, находящиеся посреди северо-западной куртины, находились в небольшой прямоугольной башне, оснащенной подъемным мостом и кованой решеткой. Просто и со вкусом. Все это великолепие завершал сухой ров, перекрывающий весь периметр крепости.

Дальше – хуже. Крепость уже начали не спеша обкладывать известняком, который охочий люд добывал в каменоломнях по Оке. Рабочих рук последние годы стало достаточно из-за интенсивной иммиграции, вот и привлекли к делу. И это Мамай еще про две добрые пушки не знал, которые позволяли надежно перекрывать Москву-реку, что летом, что зимой прямо с крепостных стен.

А дальше беклярбека ждал довольно скорый путь по недурно устроенной Коломенской дороге, идущей условно вдоль реки до самой столицы наместника провинции Русь – Москвы. Для Дмитрия ничего удивительного в этой дороге не было. Простая насыпь с водоотводными канавами и деревянными мостами. Полотно дороги прикатано тяжелой железной бочкой, заполненной водой – катком, что его уплотняло и защищало в какой-то мере от размывания. Простенько. Очень простенько. Однако даже это сильно повышало коммуникацию. А каждые десять километров стояли малые форты, срубленные из бревен в правильный восьмиугольник. Там имелся постоялый двор, почтовая конюшня и «скелетная» вышка гелиографа. Тот позволял «перемигиваться» с соседями посредством ацетиленовых фонарей, оснащенных шторками. Этакая импровизация на тему ратьера.

Сотню километров до Москвы прошли буквально за несколько дней. Всюду встречая порядок и устроенность. И это, по словам сопровождавшего Мамая советника из Генуи, еще не «перспективное направление».

– На Тверь дорога много лучше тянется, – отмечал Адриано. – И на Смоленск. Только на Владимир вот такая же времянка положена.

– Времянка? – удивился Мамай, совершенно не избалованный дорогами в принципе. В степи в XIV веке с ними была сущая беда.

– Да, конечно, – кивнул Адриано. – На Тверь и Смоленск кладут дороги, покрывая их битым камнем. А потом добро топчут, чтобы крепче все сбилось. Такие дороги от дождя совсем не раскисают, но строятся очень уж долго, да и не дешевы.

– Почему на Коломну проложили времянку, а в Тверь и Смоленск тянут крепкие дороги?

– Торговля, – пожал плечами Адриано. – В сторону Твери идет путь на Новгород. Как дотянет – пойдет дальше, к Торжку, а может, и далее. А через Смоленск идет торговля с Венецией. – От этих слов генуэзец поморщился. – Они по Днепру поднимаются до Смоленска и там разгружаются.

– И сильно дороги помогают?

– Изрядно, – не медля ни секунды, произнес Адриано. – Очень доброе дело. Даже по этой, и то много проще подводы с грузами возить. Ведь ни оврагов тебе, ни рытвин на пути неожиданных нет. И земля не вязкая, а сухая да добро притоптанная. Одно удовольствие торговлю вести, коли по таким дорогам ездить придется. Ну и обустройство дорожными фортами дело хорошее…

Так и ехали. Пока не достигли переправы к столице Дмитрия Ивановича.

Большой деревянный мост-ферма возвышался на добрый десяток метров над гладью Москвы-реки. Дубовый брус да сосновые доски, железные нагели да скобы, болты и гвозди. Все технические новинки промышленного комплекса свежеиспеченного Императора были пущены в дело для организации этого моста. Первого, опытного. Потому что в будущем предстояло перекинуть его товарищей через массу рек, включая Волгу в районе Твери и Днепр у Смоленска.

Не успев насладиться и прочувствовать всю невероятность данного сооружения для его средневековой степной ментальности, Мамай во главе своей колонны вышел на Владимирскую дорогу. И, поднявшись по ней на Таганский холм, замер.

Перед ним раскинулась огромная столичная крепость.

Мощные стены из землебита имели у земли толщину около двадцати метров и уходили ввысь на полтора десятка. Причем это – только фундамент, так сказать основа крепостной стены. Поверх ее наспех облицевали красным кирпичом, сформировав дополнительный силовой каркас и явно обозначив объем работ по дальнейшему расширению кладки. Ну и надстраивали потихоньку сверху, благо что никакой спешки это уже не требовало. Потому как даже сейчас Мамай прекрасно понимал – взять такую крепость совершенно нереально. Настолько крепкие стены нечем было проломить. Даже огромные бомбарды, о которых столько слухов, и то вряд ли смогли бы осилить их.

В отличие от Коломенской крепости, Москва была окружена стенами не столь изящной конфигурации. Но и тут их возводили словно по линейке. А каждые двести шагов стояла монументальная башня, сильно выступающая вперед. Скорее даже не башня, а маленькая крепость шестигранной формы.

Беклярбек смотрел на эту крепость и мрачнел с каждой минутой. Один факт ее существования делал Москву по-настоящему неприступной. И если с Коломной можно было как-то совладать, хоть и большой кровью, то тут ловить было нечего от слова «вообще».

Впечатление усугублялось от Владимирского форта – одного из трех особенно больших и мощных «башенок», имевших просторные арки, идущие сквозь них. То есть, крепостные ворота. Да такие, что штурмовать их – последнее дело или верное самоубийство.

Совершенно расстроенный Мамай миновал внутреннюю подъемную решетку, въезжая в крепость, и замер, придержав поводья коня.

– РАВНЕНИЕ НАПРАВО! – кто-то крикнул зычным голосом, и армия Дмитрия, заранее построенная на плацу, последовала приказу, синхронно, словно единый организм.

Узнав о том, что к нему едет сам Мамай, Дима решил подготовиться. Он собрал войска. Не все, конечно. Только те, что могли успеть дойти. Заодно и отрепетировали экстренный сбор на случай катастрофы…

По левую руку от Мамая стояла пехота Империи. Весь легион, кроме артиллеристов и служб обеспечения, а также пешие городские центурии. Суммарно совершенно невероятные для региона двадцать пять тысяч человек. То есть, практически все взрослые мужчины с Москвы и Смоленска, Владимира и Твери, Суздаля и Ростова, Углича и Ярославля, а также малых городков да усадеб. Легион-то едва за две тысячи строевых перевалил и совсем терялся на фоне этой орды.

Ни о каком боевом порядке речи и не шло – строили людей для пыли в глаза. Чуть ли не вручную выравнивая. Слишком рыхлой была подготовка городских центурий.

Впереди легионеры в полулатах[112] с пиками да алебардами. За ними располагались легионеры в стальных латинских доспехах при арбалетах. Городская пехота в кожаных латинских доспехах с пиками, ну и стрелки в стеганых кафтанах при длинных луках.

По правую руку от Мамая разместилась кавалерия Дмитрия. Полторы сотни кирасир, три сотни гусар, три сотни рейтар да двадцать сотен городских конных центурий.