– Пусть привыкают. Это надолго.

– Что значит надолго? – Я вытаращилась на него в недоумении. – Ты собираешься меня здесь закрыть навсегда?

– Это место безопасно.

– Но… – Мне совсем не понравился ход его мыслей. – А как же мои друзья, занятия в жизни, развитие?

– Придется об этом на какое-то время забыть.

– На какое? – Я надеялась на хороший ответ.

– Не знаю. Может быть, и надолго.

– Каус, это даже хуже, чем тюрьма!

– Ты ведешь себя как молодая ослица, девочка, – поморщился Фациес.

– Опусти меня на землю, – потребовала я и, оказавшись на твердой земле, возмутилась: – Как ты меня только что назвал? Ослицей?

– Ты – упрямая и несносная!

– Ослица?

– Ничего не понимаю, почему ты считаешь это определение как нечто ругательное?

Вот тут началась ситуация, которая случается, когда кобыле или, правильнее, ослице попадает шлея под хвост. Больше я не сдерживалась, решив высказать ему все, что думаю, выплескивая из себя негодование своей судьбой:

– Ты разрушил мою жизнь, лишил общения с людьми и перспективы. Ты и твои жестокие законы! А теперь запираешь меня здесь, как куклу, игрушку, чтобы с ней играться в свободное время!

– Замолчи, Евгения. – Я заметила, как Каус начал злиться. – Ты не понимаешь, о чем сейчас говоришь.

– Куда уж мне, малолетней дуре! Я лишь знаю, что запер ты меня здесь, и нет никакой разницы, остров это или Растабан.

– Не сравнивай. – Глаза Фациеса потемнели от недовольства.

– Рас Фард хотя бы держал себя в руках, – вырвалось прежде, чем я поняла, что только что произнесла.

– Что ты сказала? В каких таких руках?

Я замолчала, но мужчина схватил меня за плечи, приблизился. На лице играли желваки, глаза потемнели от гнева.

– Он к тебе приставал? – негодовал сапфир.

– Не собираюсь ни в чем перед тобой оправдываться.

Фациес выдохнул, выпустил меня и отошел на несколько шагов, что-то обдумывая, а затем вернулся более спокойным.

– Я постараюсь решить проблему твоей несвободы побыстрее, – глухо произнес он.

– Отлично, – буркнула я, не собираясь сдаваться.

Неужели заставила к себе прислушаться? Ответ-то неопределенный. Но раз уж ситуация так разыгралась, надо попробовать все разрешить прямо сейчас.

– Спасибо тебе за друзей, Каус, – попробовала я подсластить пилюлю. – Они не виноваты в том, что полюбили друг друга.

Мужчина молчал, испытующе глядя на меня. Чувствую, догадался, о чем пойдет речь. Кто я для него? Маленький человек, чьи шаги можно просчитать наперед… И совсем не хочет мне помогать в этом тяжелом разговоре…

– Я хотела попросить тебя вернуть родителям Эльзу. Она их ребенок.

На лице Фациеса не дрогнул ни один мускул, но в его голосе я услышала холод:

– Это они просили тебя заступиться?

– Нет. Ты же знаешь, Эльза осталась там. На Растабане с Фардом.

– Я не могу открыть измерение ради одного человека, тем более для линера.

– Чем тебе линеры не угодили?

– Они наведут беспорядок в системе.

– Какой беспорядок? Они же такие же, обычные люди. – Я приблизилась к Каусу и взяла его за руку, меняя тактику, уговаривая.

– Даже если измерение будет открыто на миг?

– Этот миг может привести к непоправимому.

– То есть – нет?

– Нет.

Вот так. Аморф в золотой клетке с родителями ребенка и Эльза с непредсказуемым Рас Фардом, который ждет меня на Растабане. Стало так обидно… Ну прям очень-очень. Я развернулась, глядя мокрыми от слез глазами на Фациеса:

– Не смей приближаться ко мне. Ни на шаг. Ненавижу тебя, Император. Твои законы и порядки.

– Ты такой еще ребенок, Еня…

Уголки его губ дернулись вниз. Задела, значит. Он прищурился, оценивая мой поступок, а затем просто исчез, заставив меня разрыдаться от разочарования.

Разговаривать с друзьями и ужинать я отказалась. Просто ушла к себе в комнату и легла спать пораньше. Засыпала я долго, так хотелось надеяться на чудо. Чуда не случилось. Каус Фациес больше не появлялся.

Альферац. Каус Фациес

Злой и раздосадованный Император вернулся на Альферац.

Глупая девчонка! Не понимает, что он хочет сделать как лучше. На острове Евгения в безопасности до тех пор, пока он не выяснит, кто хочет ее убить. Нет же, взбрело ей в голову, что он специально ограничивает ее свободу. Как будто думает, что сможет спрятаться от него где-нибудь в другом месте.

Хотя…

При мысли о Рас Фарде злости прибавилось, он скрипнул зубами. Этот знает, как Евгения похожа на Минерву. Опальный сапфир сделает все, чтобы ему отомстить. Даже ценой чувств и доверия незаинтересованной девушки, ее способностей. Наверняка Фард к ней приставал. Он же чувствовал, что Еня недоговаривает об общении с Расом. Это смущение о каких-то воспоминаниях с Растабана, о которых ему, Фациесу, не узнать.

Но в любом случае, даже если Рас Фард и пытался, то ничего не добился. Он, Каус, у нее был первым. Какая нежная и страстная она была в его объятиях… Как отзывалась на поцелуи и ласки… А как сладко пахнет ее кожа… Каким-то цветочно-ванильным ароматом… При мыслях о девушке в паху все заныло и налилось тяжестью. Он и сам не ожидал тогда, что желание обладать Евгенией станет настолько сильным и всепоглощающим, что он забудет о своем обещании, которое себе же и дал, – не трогать ее до тех пор, пока она сама не потянется к нему и не попросит. Девушка умудрилась вызвать в нем приступ дикой ревности только от мысли, что может думать о ком-то из прошлого, и решил доказать ей, что лучшим будет именно он, Каус Фациес, Император девяти миров.

А сейчас, вместо того чтобы наслаждаться друг другом… Ну зачем она придумывает лишние сложности? Да, ему жаль этого маленького ребенка, но сделанного не вернешь. Рас Фарду не нужно давать лишний повод. Конечно, девочку можно перенести сквозь измерение с помощью аморфа, но рисковать жизнью и здоровьем Евгении он не хотел и не собирался. Только ждать. Ждать смирения или крайней точки накала, чтобы раз и навсегда решить проблему.

Открыв глаза утром, я увидела на кровати огромное количество рассыпанных ромашек, которые сразу подняли настроение своими желтыми сердцевинками. А рядом с ними находился Каус Фациес собственной персоной. Явился. Такого в дверь выгонишь – придет через окно. Он смотрел ласково и спокойно, ну точно ягненок.

– Привет… – Я захотела укрыться пледом с головой, чтобы его не видеть, но он снова не дал это сделать: – Прекрати. Не веди себя как капризный ребенок. Давай поговорим.