Мрак тронул коня, бросил через плечо:

— Но заноза еще там!.. Как он сказал, раз в сто летнарывает?

— Камень, — ответил Олег, пожав плечами. — Они живутмедленнее. Но когда-то этот гной выйдет наружу.

Мрак на ходу шумно поскреб в затылке, скривился:

— Будет нашим правнукам работенка!.. Справятся ли?

Олег подумал, ответил тихо:

— Смотря какое потомство оставим.

В долгом молчании ехали, каждый погруженный в свои думы.Таргитай достал дудочку, печальная песенка начала складываться сама собой.Пальцы тоже сами перебирали дырочки. Мелодия получилась простая, чистая,бесхитростная, как он сам. Наверное, если бы Мрак складывал, получилась быволчья, а у Олега — волховья, мудрая… Хотя могут ли песни быть мудрыми? Тогдаэто не песни.

Ехали до полудня, кони притомились, а Мрак придержал коня,сказал Олегу беспокойно:

— Что-то здесь нечисто.

— Что?

— Полдня едем и — ничего. Тихо.

В том же напряженном молчании проехали еще версты две. Когдапроезжали мимо зарослей, — ближе чем на десять саженей Мрак не приближался,даже огибал такие места, — выскочили пять оборванцев с пиками, топорами,ножами.

— Деньги или жизни!

Мрак с облегчением перевел дух, потянулся за секирой.

— Уф, от сердца отлегло! И тут, как у людей.

Он поднял коня на дыбы. Измученный Таргитай, он всегда былизмучен, как только слезал с печи, крикнул слабо:

— Деньги или жизни?.. Погодите, разбойнички! Нам надоподумать. Не прогадать бы…

Лиска выхватила меч, пришпорила коня. Олег с неодобрениемсмотрел обоим вслед. Оборванцам достаточно показать обнаженное оружие,разбегутся. Ни ума, ни славы побить таких жалких.

Олег и Таргитай миновали схватку, пусть дерутся без них.Мрак орал яростно, что двое в драку, а другие двое — в то место, где спинаназывается по-другому, тут и без сопливых скользко, сами разберутся…

Рев оборотня перемежался ударами: иногда звонкими, иногда —хрястом, от которого мороз продирал Олега, а Таргитай морщился, щупал, какталисман, дудочку. Кони прядали ушами, но не оглядывались — насмотрелись.

Мрак и Лиска догнали их нескоро, долго ехали бок о бок,перемывали подробности безобразной драки, похохатывали. У них начало появлятьсянечто общее. Олег косился угрюмо. Для него в облике Лиски проступило что-тонеприятное, даже звериное. Молодая девушка не должна так легко хвататься заоружие!

Жилья за весь день не встретили. Таргитай начал ныть, чтопридется спать аки псам, прямо на земле. У хорошего хозяина даже псы имеют конуры,это Мраку все нипочем, он волк, волчара, а им с волхвом надобны мягкие постели.Одному для волхования и прочего, а другому — для песнескладывания.

— Размечтался, — сказал Мрак грубо. — Для чего прочего?

— Ну, — замялся Таргитай, он бросал быстрые осторожныевзгляды на рыжую, у которой чересчур близко быстрый меч. — Для кудесничества,акудничества, бормотания, гагаканья, плясок…

— Плясок? В постели?

— Ну, ты же знаешь этих волхвов! Прибитые какие-то.

— Эт верно. Как и дудошники. Только мы с конем нормальныелюди, а у вас и кони улиточные.

Миршавенький конек с унылой мордой бежал под ним легкойгрунью. Остальные кони едва поспевали рысью. Когда же Мрак пускал своего врысь, за ним едва поспевали галопом. Лишь однажды конь Мрака пошел полнымскоком, не самым лихим, остальные держались вровень с дюжину саженей, затем, вхрипе и пене, отстали. Когда виднелись сзади не крупнее ворон, восхищенный Мракостановил своего двужильного. Тот не засапался, оставался сухим, даже сонныйвид не стряхнул. Чем больше бабу бьешь, вспомнил Мрак, тем борщ вкуснее. А чемдольше бьешь конюшника, тем лучше даст коня.

Солнце садилось, заночевали в поле. Место выбрали у ручья,по берегам рос густой кустарник, в сторонке темнела роща. Таргитай и Олег едваслезли, заморились. Расседлывали Мрак и Лиска, поили, стреноживали, подвязывалиторбы с овсом к мордам. Костер тоже разводили вдвоем: у Таргитая едва хватилосил влезть в ручей, где замутил воду, не дав другим напиться. Когда поужинали,Мрак спросил насмешливо:

— Кто первым сторожит?

— Ты, — ответил Таргитай торопливо и льстиво добавил: — Тыведь самый сильный и выносливый! Ну прямо лось. Только без рогов, правда. Хотяс рогами тебе было бы неплохо… Я имею в виду, драться неплохо. Ты же любишьдраться!

Мрак пожал плечами:

— Могу и я. Но сторожим по-дурному, будто мы все волхвы илидудошники. Ежели нечисть полезет, все одно будим Олега: он с ними вась-вась. Наих языке гутарит, почти что родня. Ежели драка, все одно вставать мне. Ежелизверье попрет стадом или стаей, то лучше сторожить Лиске. От ее визгаразбежится все на свете.

Лиска поинтересовалась тихим голоском, в котором было озерояда:

— А твоему Таргитаю когда?

— Бабы нападут, тогда. Все равно заснет, его разбудят, апотом он их усех.

Олег вгляделся в быстро темнеющие сумерки:

— Лес странноватый… Чую магию. Раз так, то не спать мне.

Мрак понимающе оглянулся на Лиску:

— Ты прав, с ними рази заснешь.

От костра раздалось мерное похрапывание. Таргитай спал,свернувшись в калачик и подтянув колени к подбородку. Пухлое лицо стало совсемдетским. Олег боролся со сном, чертил прутиком знаки, шептал заклятия — введовстве нужно упражняться усерднее, чем в умении бить людей по голове. Мраклежал на спине, задумчиво глядел на звездное небо. Волхвы уверяют, что небеснаятвердь прибита серебряными гвоздями, а с виду совсем как ночная степь, гдетакие же скитальцы разводят костры. Сколько их! На зверей охотятся или же тожеищут Великую Правду для всех?

— Один человек, — произнес он медленно. — Пеший. Идет в нашусторону.

Лиска воткнула иглу в мешок, в ее пальцах оказалась рукоятьмеча. Олег с непонимающим видом вскинул голову, лишь Таргитай посапывал сладко.В золотистых волосах прыгали красные искры.

— А кто он, такой отважный? — спросил Олег.

Мрак насмешливо искривил губы:

— По шагам могу сказать много, но не имя. Вот если бы я былволхвом…

Олег виновато опустил голову. Из сумерек выступил, раздвинувкусты, высокий мужчина в белой полотняной рубахе, распахнутой до серединыгруди. Грудные пластины мышц были широки, словно незнакомец носил латы. Голованезнакомца поблескивала проседью, но глаза смотрели живо, а вся мужская статьдышала силой и умелой тратой этой силы.