В лунном свете мелькали огромные кожаны, нетопыри,пронеслась белая хвостатая звезда. Олег вывалился в ночь, жадно хватал воздух.Дом белеет в десятке шагов, ставни закрыты наглухо, металлические слегипреграждают любой доступ к окнам. Но Мрак услышит, он чуток как зверь!

Олег бросился к дому, дрожащие пальцы не могли нащупатьверевочку очкура. Женщина вышла следом, сарафан был распахнут. Обнаженное тело,словно осыпанное мукой, белело в мертвенном лунном свете. Глаза на неподвижномлице были огромными, еще больше похожими на лесные озера.

Ноги подкашивались, бегство из сарая отобрало последниесилы. Женщина уверенно приблизилась, положила ладони ему на плечи. От ееприкосновения пробрало смертельным холодом. Олег зябко повел плечами. Онаприжалась всем телом, обхватила крепко, ее заметно потеплевшие губы уверенноотыскали его — холодные, безжизненные.

Ноги Олега превратились в воду, но он не падал — ее рукидержали. В гаснущее сознание ворвался какой-то гадкий крик. Его судорожно сжалосильнее, затем объятия ослабели. Он ощутил, что женщина отстраняется, потянулсяза нею. Она отодвинулась, тогда он сам обнял ее, придержал.

Крик повторился — отвратительный, настойчивый. Женщиназадрожала, начала с силой выдираться из его объятий. Пальцы Олега сжались вкулак, захватив край подола, послышался треск. Женщина рванулась, Олег едва неупал.

Она перебежала лунную дорожку, нырнула в тень, на мигмелькнула между домом и сараем, растворилась в ночи. Олега покачивало, в телебыла слабость и пустота. Слабо чувствовал потерю, в женщине было нечто отвратительнопритягательное, обворожительно гадкое.

Крик повторился в третий раз. Олег с отвращением покосилсяна крикуна: на плетне потряхивал крыльями, видимо изображая орла, большойтолстый петух. Ярко-красный гребень в лунном свете казался черным, а сам петухвыглядел толстой жирной дрофой, нечаянно попавшей во двор.

Завопили другие петухи: чуяли рассвет или отгоняли нечистьот курятников. Олег покачнулся, провел ладонью по глазам. Чувство потериоставалось. Он застонал, потащился обратно. Когда дверь отворилась, блеснулсвет лучины, ее за спиной Мрака держал сонный Таргитай, а Мрак стоял с секиройв обеих руках. Лиска, увидев Олега, закусила губу. Он даже в слабом светерассмотрел, как сузились и позеленели ее желтые глаза.

Мрак отступил, пропуская Олега, присвистнул:

— Хоть подтерся спросонья?

Олег не понял, звуки доходили как в могилу.

— Чего?

— Штаны, говорю, почему в руке? Лопуха не нашел?

Олег перевел взгляд на свои руки. Пальцы правой рукиподдерживали спадающие портки, веревка болталась на левой стороне, а в другойруке он сжимал клочок ткани.

Лиска, зло сопя, грубо разжала ему пальцы. Мрак покачивалголовой. Таргитай переводил непонимающий взгляд с одного на другого. Глазаслипались, спал на ходу, а рука с горящей лучиной опускалась все ниже.

— Он был с женщиной! — заявила Лиска гневно.

— Олег? — переспросил Мрак с недоверием. — Правда, штаны… номожет, приспичило? Или лопуха все не отыщет в потемках, так и бродил всю ночь.

Его ноздри жадно дрогнули раз-другой. Он отнял у нее лоскут,толкнул Таргитая.

— Не спи — замерзнешь. Пахнет странно… Так это же клочоксавана!

В хате словно ударил мороз. Олег вяло покачивался, все ещезвуки доходили тихо, голоса искажались. Сильная рука похлопала по плечу, едване упал, но та же рука поддержала, а голос проревел над ухом:

— Тут ты Тарха переплюнул… Мертвячку выкопал, надо же!

Олег с трудом заставил губы шевелиться:

— Она сама…

— Что?

— Выкопалась… Это вурдалачка.

— Ого, — произнес Мрак с уважением, а Лиска позеленела ужевся.

Таргитай очнулся, спросил непонимающе:

— А где она?

— Петух отогнал, — сказал Олег с отвращением. — Горлопан, всуп его…

Мрак передал лоскут Таргитаю.

— Погляди. Вцепился, девка едва вырвалась! В тихом болотесамые пакостные упыри водятся, живут. Тихоней прикидывается, а сам штаны неуспевает надевать.

Олег ощутил, что все еще поддерживает спадающие портки.Кое-как подвязал очкур, зеленые от ревности глаза амазонки наполнились слезами.Руки все еще двигались вяло, пальцы дрожали. Мрак зевнул, сказал успокаивающе:

— В самом деле, зачем сразу в кусты? Если бы вурдалачки вкаждом селе ходили толпами! А то в кои веки попадется… Безобразия разнообразятжизнь. Вон сколько проехали, и, почитай, ничего еще не стряслось!

— Не стряслось, — пробурчал Таргитай. — Я еще ни разу неспал по-людски. Да и не ел, почитай.

Они с Мраком ушли вглубь, Таргитай залез на печь, Мрак легна лавку, закинул руки за голову. Олег потряс головой, стараясь прийти в себя,стряхнуть наваждение.

— Кваску бы…

— Она красивая? — спросила Лиска напряженно.

Олег как наяву ощутил прохладное тело незнакомки,прильнувшее так плотно, тугие груди с острыми как камешки кончиками, увиделбездонные глаза, напоминающие лесные озерка, вздохнул:

— Да…

Лиска отшатнулась, словно все еще надеялась на другой ответ.

Утром обрушился ливень. Таргитая пронесло, маялся животом.Мрак крепился, но сил едва хватило, чтобы взобраться в седло. Решили отлежатьсяеще день, глядя из окон на бушующий ливень, но даже Таргитай теперь с тревожнымлицом загибал пальцы, считая дни.

Ночью Мрак точил секиру и острил концы тяжелых тюринскихстрел. Олег и Таргитай спали. Лиска, с молчаливого одобрения Мрака, отправиласьна кладбище — Олегу для волхования понадобились крылья нетопыря, ветка омелы иодолень-трава.

Омелу сорвала быстро, на кладбище деревья приземистые, из-засонного нетопыря потеряла в потемках две стрелы, но все-таки прибила, сунула вмешок целиком — Олег разберет, какое крыло нужнее. С одоленью, правда,проползала на коленях полночи, переворачивала могильные камни и разбиралатрухлявые коряги.

Возвращалась уже под утро. Небо затянуло тучами, теменьсплошная, дважды чуть не уписалась, увидев совсем близко два светящихся глаза.Ждала из тьмы матерого волка, но желтые глаза разъехались в стороны. Лиска вбессилии опустилась на земляной холмик: проклятые светлячки! Хорошо, чтопоссорились, хоть нехорошо такое желать даже жукам, но иначе пустила бы лужу отстраха — для себя не такая отважная, как выглядит для других.