Вот только одного он не просчитал: что я, вообще, выпаду из жизни. Отрину ее, сожгу за собой мосты. Потому что и обычная жизнь мне не особенно была интересна.

По-своему, Коля благороден. Он даже не пошел на их свадьбу. Все пошли – он нет. Из солидарности со мной. И, уверена, в его доме на комоде не стоят фотографии, где Липа обнимается со своим мужем – то на Бали, то на Ибице, то в Ницце. Красавица Липа, ей так идут богатые пейзажи. Куда уж мне с ней тягаться?

Надо мной склонился Денис.

– Я диклофенак притащил, – сказал он. – Свечи. Еще кетонал. И лед.

– Лед уже не нужен, – ответила я. – Теперь сказали: тепло.

– Так я и грелку купил… И обед у Стаса взял…

Денис – тоже член братства. И куда более надежного, чем бывшее мое. Его друзья – это обслуживающий персонал. Официанты, аптекари, менеджеры, продавцы, курьеры, уборщики, сиделки, маникюрши: могущественная мелочь, сфера услуг. Иногда диву даюсь, какие оттуда можно выудить возможности. Все-то они знают, все-то могут добыть, вплоть до адреса любой звезды или пин-кода любой карточки. Мир не рушится только из-за их порядочности – или лени. Денис работает по мелкому: таскает рецептурный кетонал из аптеки Макса или обед из ресторана «Королева Пиццы», где работает Стас.

Он разложил пластиковые контейнеры на тумбочке, засопел. Моя поза попой кверху заставляет его нервничать. Он уже пару раз пристраивался, но получил ногой по морде.

Опять затрезвонил телефон.

Затем хлопнула дверь.

На пороге Мищенко – собственной персоной.

Коля испуганно оглядывается по сторонам. В моем бараке он первый раз. А нарядился-то как! В костюме, в кашемировом пальто. В руках – пакеты из «Глобуса Гурме».

– Мама дорогая! – говорит он. – Ты здесь живешь?! Но почему?!

Да, у меня были накопления. И я даже внесла предоплату за квартиру в Сколкове. Дом бизнес-класса, с бассейном. Панорамные окна, сосны, двести квадратных метров, все такое. Но потом я узнала про беременность Липы и выпала из жизни на целый год. А когда очнулась, сроки подписания договора прошли. Я даже не стала требовать предоплату обратно. К тому же цены тогда сильно выросли. Все, на что мне хватило денег – хата в бараке. Впрочем, она полностью соответствовала моей самооценке…

Мищенко садится рядом со мной на стул. Денис деликатно уходит на кухню.

– Света, прости… – Коля чуть не плачет. – Меня переклинило… Ты знаешь, я даже записался к психотерапевту. Занятия по овладению гневом. Уже был первый сеанс…

На меня нападает неудержимый смех.

– Коля, уйди ради бога! Не смеши меня…

– Нет, правда. Одно занятие – десять штук. Сидишь, все про себя рассказываешь…

– Коля, когда я трясусь, у меня копчик болит… Замолчи!

– А чего тут смешного? – он трет лицо. – Врач мне сказал, что это я выплеснул все, что наболело… Слушай, тут икра, фрукты разные… Малина… Ты же любишь.

Он начинает доставать из пакетов гостинцы. Все, что я люблю, помнит… Ягоды, суши, огромная коробка «Моцарта».

– Может, ко мне переедешь? – заискивающе говорит он. – Я тебе сиделку найму…

– Да я хожу, Коля. Просто сейчас отдыхаю… Я тебя простила, расслабься…

– У меня есть еще один подарок, – говорит он.

– «Моцарта» достаточно.

– Нет, это круче… – он вздыхает. – Короче, месяц назад мой человечек проверял твоего Мирзоева…

Я так резко поворачиваюсь, что в спине стреляет.

– Коля! Мы же закрыли эту тему!

– Ну, тогда-то еще не закрыли… Короче, ты должна знать… Один любопытный факт. Этот Мирзоев с девяноста седьмого по две тысячи первый год каждый месяц переводил деньги одному человеку. Жена Мирзоева не знает, кто это, и вообще, для нее эти переводы стали неприятным сюрпризом.

– И что за человек?

– Дмитрий Миронович Нагибин, 1980-го года рождения. Жил в Солоновом.

– Где это?

– На Алтае. В районе Верх-Уймона. Это староверская деревня… Суммы были небольшие, тысяч по пять. Но каждый месяц в течение четырех лет. И главное, от жены скрывал. Когда она узнала, подумала, что это внебрачный сын.

Я молчала, он подышал немного.

– Ну? – спросил. – Чего молчишь?

– А чего говорить…

– Короче, еще одна деталь. Дмитрий этот, Митя… Место его рождения по паспорту – Омск…

– Да, – сказала я. – Понятно.

Коля кашлянул.

– Странно, не так ли?

Он подождал моего ответа, но не дождался.

– Как мальчик староверов из Верх-Уймона мог родиться в Омске? Свет, ну ты чего молчишь?

– Мы же закрыли тему.

– И тем не менее. Может, все-таки внебрачный ребенок?

– Мы закрыли тему, Коля.

– Какая ты упрямая. Что ты хочешь мне продемонстрировать? Я и сам понимаю, что в официальной версии много нестыковок. Но я уверен, что панику в «Белухе» ты развела зря…

– Ага… – я подняла голову и зло посмотрела на него. – Типа, и избил я тебя правильно…

– Я этого не говорил. Наоборот, я извинился…

– Заткнись, – сказала я.

В этот момент опять зазвонил телефон. И опять тот самый номер – я думала, Коля. Но не Коля – ведь сам Коля сидел рядом со мной.

– Слушаю, – сказала я.

– Светлана! Наконец-то я дозвонился! Это Артем, помните? Следователь из Омска. Вы к нам приезжали.

– Да, конечно, помню. Как ваши дела?

– Да все хорошо.

– Вы, наверное, слышали наши новости?

– Про Фоменко? Да, по телевизору сказали. Может, я зря звоню, но помните, вы просили какую-нибудь информацию?

– Да.

– Я нашел человека, который пишет книги про Омск девяностых. Он все у нас знает и про Фоменко тоже. Всю жизнь собирает информацию. Он сейчас в Москве, приехал по делам издательства. Я и подумал: может, вам интересно будет с ним поговорить?

– Да… – сказала я. Меня снова поразила его удивительная доброжелательность.

– Я вам скину его телефончик. Вы уж сами решайте: встречаться или нет. Как у вас дела?

– Все хорошо. Спасибо, Артем…

Я нажала отбой, а спустя несколько секунд пришло сообщение с телефоном и именем.

Коля это видел, но опустил глаза. Умора.

Глава 39

Андрей Станиславович остановился в гостинице «Салют».

Меня он ждал в холле.

Народу там было много, но я его сразу узнала. Это был персонаж из девяностых: в потертой куртке из нубука, вареных джинсах и черных ботинках с узкими носами, загибающимися наверх. Я даже не смогла удержаться от улыбки: видать, хороший специалист по тем временам, работает с погружением. Слава богу, что он не медиевист, а то сидел бы сейчас в рыцарских латах.

Мы поздоровались за руку, и я осторожно села боком. Он гордо открыл кожаный дипломат и достал