Кажется, старый засранец меня шантажирует, восхитилась Яна его нахальством.

— Да, нор Барвен, вы старый. Вы можете и без пыток умереть, так и не узнав, выполнено ли ваше сакральное условие или нет. Что тогда?

— Мои сыновья. Они тоже знают.

— Замечательно, — Яна даже в ладоши хлопнула. — А если я буду пытать их?

— Ройенси умрут, но не нарушат клятвы, — высокопарно заявил Барвен.

— Уйдите с глаз моих! — процедила она сквозь зубы.

— Совсем? — уточнил гном.

— Сейчас — точно.

Когда Барвен вышел, Яна принялась бродить по комнате взад-вперед, как разъяренная пантера в клетке. Итак, что известно точно? То, насчет чего гном все-таки раскололся. Что мать не покончила с собой и что ее не убили. Негусто. Ни одно из остальных ее предположений он не отверг, но и не подтвердил. А из подтвержденного может быть только один логический вывод: королева Морана жива.

Хотя… может, и нет. Те, кто, по утверждению жреца, попадают в мир Покоя, тоже не умирают. Не превращаются в мертвые тела. Просто исчезают. Но это действительно может быть лишь одной из двух разновидностей смерти, без промежуточной стадии трупа, который точно так же растворяется в воздухе через сутки. И нет никакого мира Покоя.

Нет, не получается. Если мать не погибла и не покончила с собой — как она могла умереть? Ведь ей же не исполнилось двадцать тысяч лет.

Лунные сутки, лунные сутки… Возможно, все дело в этом.

Яна потерла виски, чувствуя себя бестолковой и беспомощной.

Хорошо, предположим, все это правда. Мать и отец живы. И их секрет гном откроет, если что-то такое произойдет. Что именно? Если этого «чего-то» не случится, знание может ей только навредить.

Единственное, что приходило Яне в голову, — любовь и беременность. Тогда она окажется в той же самой ситуации, что и мать. И бабушка Итана. И тайное знание ей поможет. Ей… и Леро. Поможет быть вместе — не три года, а столько, сколько вообще возможно. Но как это знание может навредить, если они получат его сейчас?

И вдруг Яна поняла и даже рассмеялась, настолько это показалось простым. Все сложное кажется простым, когда поймешь.

Не зря же Линар когда-то сказала, что у нэрвени не бывает нежеланных беременностей. Дети рождаются только по очень большой любви. А что еще может быть большим доказательством любви, чем желание обладать любимым человеком, зная, что это означает скорую смерть? И желание отдать свою жизнь ребенку?

Если бы она вдруг узнала этот секретный способ обмануть систему раньше, разве не рассказала бы об этом Гиору? И чем бы все это кончилось? Тем, что она оказалась бы рядом с человеком, которому, скорее всего, быстро бы наскучила. Как и он ей. Когда ушла бы острота желаний и не осталось ничего, что связывало бы их.

Выходит, ей остается только ждать. Если вдруг Леро осмелится сделать шаг навстречу, тогда… может быть… Но она должна молчать, чтобы никак, ничем не подтолкнуть его. Это должно быть только его решение. Не поэтому ли она промолчала о мире Покоя, узнав о нем от жреца?

Но что, если все это выдумки? И мир Покоя, и секрет ее матери?

Яна нажала кнопку звонка, вызывая Айту.

— Составьте мне компанию, — попросила она служанку. — Я хочу полетать.

— Гроза собирается, Андраэль, — нахмурилась Айта. — Это может быть опасно.

— Мы недолго. И недалеко.

Выйдя из дворца, они превратились в драконов. Яна вспомнила, как они с Айтой резвились в воздухе, узнав о победе их войска над армией Леро. Их золотисто-лиловый и серебристо-сиреневый силуэты сияли в последних лучах солнца, которое почти уже закрыли грозовые тучи, похожие на гору черничного мороженого. В неподвижном воздухе разливалась тревога и томительное напряжение.

— Смотрите, Андраэль, — Айта повернулась к северу. — Мне кажется, или кто-то летит?

Вглядевшись в громаду черно-лиловых туч, Яна увидела крохотную точку, которая быстро приближалась. Сверкнула молния, глухо прокатился рокот грома.

— Надо возвращаться, — забеспокоилась Айта.

— Возвращайтесь, — нетерпеливо дернула крылом Яна. — Я дождусь его.

— Вы думаете, это принц?

— Надеюсь.

Помешкав немного, Айта направилась к дворцу, а Яна полетела навстречу золотисто-сиреневому дракону.

— Приветствую, сестра! — сказал Леро, и она почувствовала, как бешено забилось сердце. — Стоило бы переждать грозу, но хотел побыстрее увидеть вас.

Молния ушла в землю совсем близко, и тут же ударил гром. Все вокруг словно встрепенулось, ветер пробежал по вершинам деревьев.

— Поторопимся! — крикнула Яна. — Догоняйте!

Они опустились у крыльца, когда с неба упали первые капли. Вернув себе человеческий облик, Яна хотела подняться по ступеням, но Леро поймал ее за руку и притянул к себе.

— Я так скучал, — прошептал он ей на ухо, обнимая все крепче и крепче.

— И я тоже…

С грохотом обрушился ливень, который они как будто и не заметили — настолько были поглощены друг другом. Поцелуй — бесконечный, затягивающий, как омут. Его губы — как глоток воды в пустыне. Его объятия — единственное надежное убежище.

Яна убрала с лица Леро мокрые пряди волос и вспомнила тот день, когда столкнула его в воду. Если бы кто-то сказал ей тогда, что она действительно станет его женой и через год будет сходить по нему с ума!

— Я люблю вас, Андраэль, — сказал он тихо. — Я так люблю вас!

Кто-то тихо кашлянул за спиной. Яна повернулась с досадой, готовая немедленно превратиться в дракона и спалить в уголь того, кто осмелился им помешать.

На крыльце смущенно топтался дворцовый распорядитель эйр Рейно.

— Что вам угодно? — ледяным тоном поинтересовалась она, надеясь, что тот замерзнет в сосульку, свалится со ступеней и разлетится на миллион осколков.

— Прошу прощения, королева, — проблеял распорядитель. — Я не хотел вам мешать, но…

— Раздери вас гарусы, что вам надо? — рявкнула Яна, и Леро успокаивающе сжал ее руку.

— Я хотел узнать, какие будут распоряжения в связи с возвращением принца.

— Прошу прощения, эйр Рейно, — ей стало неловко за свою вспышку. — Передайте эйру Айеру, чтобы приготовил принцу чистую одежду. Мы выйдем к обеду.

Распорядитель исчез, как призрак.

— Вы замерзли? — Леро прижал ее к себе. — Пойдемте скорее. Вам надо принять горячий душ и одеться в сухое.

— Вам тоже.

— Вы первая!

Они поднялись в свои покои. Айта ждала ее в спальне, уже приготовив сухое платье. Когда Яна вошла, она встала, не решаясь задать вопрос.