– Я спросить хотела, – заговорила Алина.

– О чем?

– Эля сказала мне, что один из наших директоров в авариюпопал...

Облегчение, которое испытал Руслан, так явно отразилось наего лице, что Алина еле сдержалась, чтобы себя не выдать. Ей хотелось прямо спросить:«Что ты имеешь против меня, брат?» Но тогда она раскрыла бы себя, и Русланперестал бы воспринимать ее как несведущего противника.

– Давид Чевчевадзе попал, – кивнул Руслан. –Кстати, твой протеже. Я думал, ты в курсе...

– Что с ним?

– К счастью, жив. Сейчас в Склифе.

– Сильно переломался?

– Не знаю.

Алина раздраженно повела плечами. Не знает он, видите ли!Ему звонили, чтобы сообщить, а он даже не удосужился все узнать...

– Ты чего не садишься? – спросил Руслан. – Намнадо многое обсудить... Я нашел помещение, в котором можно за копейки клубзабабахать...

– Не сейчас, Руслан, – оборвала его Алина.

– Как раз сейчас надо, пока «Артемида» не подсуетилась. Еслимы поторопимся, то обскачем их, и они умоются.

– Я уезжаю.

– Куда? – возопил Руслан.

– В больницу. По помещению все решим завтра.

– Упустим время!

– Не бздеть, Руслан Каримович! – рявкнула Алина в стилебрата и, развернувшись, зашагала к выходу.

Алина вошла в здание клиники и подошла к стойкерегистратуры.

– Могу я узнать, в какой палате лежит ДавидЧевчевадзе? – спросила у старушки в крахмальном белом халате.

– В каком он отделении? – поинтересовалась та, уткнуввзгляд в тетрадь.

– Я точно не знаю... В травматологии, наверное.

– Вот когда узнаете, тогда и приходите, – сердитопроворчала старушка. – Я что, должна по всем спискам шарить?

Алина потянулась к кошельку, чтобы достать из него крупнуюкупюру, которая смягчила бы суровую регистраторшу, но тут за ее спинойпрозвучал знакомый голос:

– Здравствуй, Алина.

Она обернулась и увидела Давида. На его мужественнойфизиономии красовалась огромная царапина (шлем у него был своеобразный, похожийна каску фашистских мотоциклистов, он не защищал лица), одна рука была в гипсе,а в другой костыль.

– Ты как? – спросила Алина.

– Нормально. Как видишь, выписали.

– Уже?

– Я потребовал. Чего мне там лежать? Подумаешь, руказагипсована. С ней и дома можно.

– А с ногой что?

– Ерунда, просто сильный ушиб. Ну, и кожу, понятное дело,содрал... – Давид оперся на допотопную клюшку и похромал к выходу. –А вот мотику конец, теперь придется на метро ездить.

– Пока ты все равно управлять мотоциклом не сможешь, а когдавыздоровеешь, я куплю тебе новый, – успокоила любовника Алина,пристраиваясь рядом.

Он сумрачно посмотрел на нее и буркнул:

– Если понадобится, я сам себе куплю.

– Давид, ты прости меня, ладно?

– За что? – спросил молодой человек, устремив взгляд впол.

– За вчерашнее. Я некрасиво себя повела... даже не спросила,почему…

– Не надо извиняться, – поморщился Давид, – ты таксебя со мной ведешь постоянно. А я, как дурак, терплю... Поэтому виноват я, неты.

Она не нашла, что возразить. Некоторое время оба шли молча.Но когда тишина стала угнетать, Алина спросила:

– Как ты умудрился упасть? Ты же прекрасно водишь!

– Ехал очень быстро – торопился...

– Еще и дорога мокрая была, да?

– Нет, дорога была что надо. Просто потерял управление из-заодного случайно возникшего препятствия.

– В смысле?

– Да дура какая-то под колеса кинулась. Недалеко от твоегодома, кстати, почти до стоянки доехал. Хорошо, что немного скорость сбросил, ато точно сшиб бы ее. Идиотка отскочила в сторону и дала деру, а я в столбвлетел со всей дури...

– Ты хоть идиотку ту рассмотрел? Пьяная, что ли была?

– А черт ее знает... Вроде нет. Не шаталась.

– Старая или молодая?

– Не видел я лица. Капюшон на ней был. Да и фигуру нерассмотрел – ее плащ скрывал. Мешковатый такой, стеганый...

– Коричневого цвета?

– Кажется, да.

«Неужели Лида? – пронеслось в голове Алины. – Тасамая ненавидящая, преследующая... Или это простое совпадение? Ведь в Москвесейчас действительно многие женщины носят мешковатые непромокаемые плащи скапюшонами... В них очень удобно при нашей неустойчивой погоде...»

– Алина, ты что, ее знаешь?

– Кого? – не сразу поняла она.

– Женщину, которую я чуть не сшиб.

– Нет. С чего ты взял?

– Давно научился читать по твоему лицу.

– Забудем, – решительно сказала она. – Я отвезутебя домой, хорошо?

– Буду рад.

– Тогда поехали?

Они загрузились в машину. Алина забралась проворно, а вотДавид с трудом. Травмированная нога плохо сгибалась, а рука ныла. Наконец онугнездился на сиденье, привалился виском к дверце и прикрыл глаза.

– Болит? – сочувственно спросила Алина.

– Ноет. Я подремлю, хорошо?

Она кивнула, но Давид этого не увидел. Он еще не спал, ноуже и не бодрствовал, блаженно балансируя между этими двумя состояниями иощущая, как боль отдаляется...

Давид уснул так быстро, что Алина даже подумала, непритворяется ли он. Но когда прислушалась к его мерному дыханию, поняла – пареньуже в объятиях Морфея.

Алина улыбнулась, только сейчас заметив, какой у Давиданевинный вид, когда он спит. Как дите малое. Губки бантиком, длиннющие ресницыотбрасывают тень на смуглые щеки, подбородок мягкий, расслабленный...

Давиду было двадцать семь лет. Когда он бодрствовал, емуможно было дать тридцать, а вот когда спал, не больше шестнадцати.

«А ведь у меня мог быть ребенок лет шестнадцати... –мелькнула у Алины мысль. – Если бы я тогда, в семнадцать, не сделалааборт...»

О том, что она забеременела от Макса, Алина никому неговорила. Даже маме. И тренерше Маргарите Эрнестовне не сказала, хотядевочки-теннисистки со своими бедами бежали к ней, чтобы помогла советом иучастием. Когда тощая Тамара подцепила гонорею, то обратилась именно к тренеру.И Маргарита отвела ее к знакомому венерологу. Алина же привыкла все проблемырешать сама. Поэтому хотела дождаться, когда ей исполнится восемнадцать (иначебез согласия родителей аборт бы ей не сделали), и отправиться к врачу. НоМаргарита Эрнестовна что-то заподозрила и насильно отвела подопечную кгинекологу. Тот назвал срок пять недель и спросил, что барышня намерена делать.Алина без колебания ответила – аборт. Тот, от кого она забеременела, готовилсяжениться на другой, а становиться матерью-одиночкой девушка не собиралась.Маргарита поддержала свою подопечную и устроила ее к хорошему доктору.