Тоней. Потрясающий Слава рвет связи с такой легкостью, которая нам с Эдиком не снилась.

Но вопрос был задан и требовал хоть какой-то реакции:

– Даже если буду несчастной.

Эта фраза как будто открывала сразу тысячу путей для убеждений и переубеждений, но произвела обратный эффект – парень опустил лицо и прикрыл глаза, а заговорил только через пару минут:

– Какое емкое «нет». Я именно такого и боялся. А ведь ты именно поэтому лучше всех – из-за своей целостности. Тогда прости меня, Света. За то, что заставлял тебя чувствовать. Никогда не считал себя таким эгоистом, но историю уже не перепишешь, поэтому извини.

Злость достигла вершины. Вот ведь гад! Хоть сейчас мог бы ляпнуть что-нибудь такое, чтобы перестать мне нравиться! Хочешь узнать человека – разбей ему сердце, сам же так говорил. И неужели теперь отступит окончательно? Проглотит чувства – и собственные, и порожденные его эгоизмом мои – и просто будет жить дальше? Так, наверное, тоже можно. А больно мне не потому, что что-то пошло неправильно, лишь неприятно, когда яркое пятно в жизни меркнет. И ведь он сразу отошел на шаг, уже этим движением демонстрируя, что больше не собирается проверять меня на прочность. Хорошие люди так поступают? И ведь не придраться…

– Пойдем уже, Света, – позвал он, щурясь в сторону нашего пирса.

А я забурчала, точно была чем-то недовольна:

– И что, теперь даже ради съемок не будем за руки держаться?

– Не сейчас, – он превратился в само хладнокровие, однако тотчас пояснил: – Там наш Дмитрий Алексеевич обеими руками машет – не иначе, что-то случилось.

Мы раз и навсегда закрыли щекотливую тему – потом каждый сам по себе ее переварит, а пока побежали к менеджеру. Оказалось, не случилось ничего страшного, кроме надвигающегося следующего конкурса.

– Собирайтесь, яхта скоро придет! – Дмитрий Алексеевич закричал еще издали. – Вас перевозят на другой остров. Понятия не имею, что на этот раз задумали.

Мы остановились перед ним, а Слава нахмурился:

– Видимо, что-то снова с инсталляциями, и не хотели, чтобы мы заранее об этом узнали. Утешает, что близко вроде бы нет необитаемых островов. Или нас высадят на голом камне – кто выживет, тот и победил?

Мужчина пожал плечами, уже боясь отвергать даже самые кардинальные варианты. Он просто нас торопил, а из соседнего бунгало в таком же недоумении выскочили Тоня и Эдик, подгоняемые уже своим агентом – видимо, всем сообщили в самый последний момент. Тонька еще и успевала возмущаться:

– С ума сошли? Я без своих масок для лица никуда не поеду!

Но ее громко заверили, что соберут все ее вещи и отправят параллельным транспортом, на первой яхте размещают только участников. Нам тоже не разрешили даже переодеться, но мы на Дмитрия Алексеевича вполне могли положиться – он покидает все наши вещи в чемоданы и доставит в лучшем виде. К сожалению, никто из нас не знал, надолго ли нас в другое место перевозят, поэтому на всякий случай он прихватит все.

Яхта оказалась небольшой. Или даже скорее совсем маленькой из-за ощущения тесноты – Тоня сразу шарахнулась в сторону от Славы, а он пытался не попадаться ей на глаза. Но на единственной палубе и в единственной, пусть и довольно просторной, каюте это было сделать сложно. Поэтому красавица некоторое время дышала пламенем, а потом запыхтела в его сторону:

– И не разговаривай со мной!

Слава молча поднял руки ладонями вверх и покачал головой. Эдик попытался утихомирить свою партнершу, но почему-то его слова привели к противоположному эффекту – девушка еще сильнее взвилась:

– Хватит уже, Эд! Почему они до сих пор здесь?! Скоты неблагодарные!

Лариса Макаренко заинтересованно отметила:

– Да я смотрю, вы конфликт совсем не разыгрывали. Скоро там этот остров? Вы уж продержитесь без драки. А за что им тебя благодарить, Илона, если не секрет?

Тонька запыхтела – сейчас все вывалит: и как мы на шоу попали, и про изменника, меня вряд ли забудет. Видимо, она далеко не всю тоску успела выплеснуть. И нам бы отойти подальше, чтобы не подливать масла в огонь, но Слава, наоборот, подошел к своей бывшей, наклонился к ней и тихо произнес:

– Успокойся, пожалуйста. Тут камеры.

Тоня мгновенно изменилась в лице и посмотрела на крышу каюты. Пару секунд хмурилась, но затем начала поправлять волосы, а ее улыбка неожиданно стала широкой и естественной. Но предупреждение услышали и спортсмены. Семен подошел ближе и уточнил:

– Работают или просто установлены?

Слава еще раз посмотрел в ту же сторону:

– Точно не уверен, но скоро стемнеет – тогда увидим по красной лампочке в глазке.

А темнело быстро – и теперь вообще не было понятно, куда мы держим курс. Капитан то ли не владел русским и английским, то ли успешно изображал глухонемого. Махал только в сторону каюты, и из его неразборчивых жестов Лариса предположила, что он отправляет нас спать. Видимо, плыть он собирался в другое земное полушарие – да и флаг ему в руки, но только бы покормил нас для начала.

В итоге мы в каюту все-таки забились, поскольку снаружи стало заметно прохладно. Эдик нашел раскладные лежаки и недоуменно пожал плечами. Возмущаться никто не спешил – о камерах теперь сложно было забыть. Но через некоторое время шум снаружи заставил нас всех навострить уши. Даже Лариса, которая уже задремала на груди Семена, приподнялась и прошептала:

– Швартуемся?

– Приплыли? – предположила Тонька.

Она первая и выглянула наружу. А уже после ее крика помчались из каюты все мы и с удивлением наблюдали, как от нас по темной воде отплывает катер, унося с собой капитана.

– Забавные у них конкурсы, – констатировал Слава. – И да, если кому-то все еще интересно, то камеры везде работают. Напичкали под завязку, вообще слепых зон нет. Возможно, это месть за наш маленький бунт. Если в туалете тоже повесили, то чем-нибудь закроем, но с остальными мы ничего не сделаем, чтобы нам не вменили порчу имущества.

– Гальюн, – задумчиво поправил Семен. – Туалет на яхте называется «гальюн».

Лариса обрадованно заголосила:

– Точно, ты же в этом разбираешься! Сеня, зря я на тебя ругалась, когда яхту покупал! Давай, дорогой, теперь ты у нас шкипер!

Семен пусть и не был профессиональным мореходом, но вряд ли что-то перепутал. Просто организаторы заранее предусмотрели, чтобы ничего не работало: двигатель не запускался, навигация не включалась, а парусов вовсе не нашлось. Нас просто бросили ночью посреди океана, но точно наблюдали через камеры. Эдик рассуждал вслух:

– Если они не поменяли порядок, то сейчас должны устроить что-то на