что за идиота нам подсунул! Кто так откровенно действует? Обжаловать это постановление налоговой, это значит признать, что фирма действует не самостоятельно, а по указке НК». Тот отвечает, что это же исходя из общей концепции. А Чайка ему, что концепцию надо с умом проводить, не подставлять моих работников. Правильно Верунька сделала, что надавала этому Шнырю по фэйсу. Она, по крайней мере, показала следствию, что она этими дурацкими провокационными действиями адвоката возмущена. И отбирает у него доверенность. Знаешь, я таким поворотом событий была удивлена. Все-таки голова у Чайки работает великолепно.

– Ну, мы никогда не сомневались. Чайка есть Чайка, как мы все говорили – птица вольная.

– Деревянченко этого явно не ожидал и ошалел. Он-то думал, что сейчас тебя с грязью смешает, обвинит чуть ли не в предательстве. А тут такой поворот. Стоит сволочь, только глазами красными моргает и что-то там мычит. Потом говорит: «Давайте мы ей дадим другого адвоката. Нельзя оставлять ее одну. Все должно быть под контролем. Нам крайне важны сведения о том, какие она дает показания». Так что они тебе будут звонить, наверное, сам Деревянченко. Чайка с ним согласилась. Сказала – действуйте. Предупредила, чтобы действовали поумней, а то говорит Верунька девочка разумная, но вспыльчивая, – и Алька давай там смеяться. – Мне больше всего нравится, как она про тебя: «Верунька девочка вспыльчивая, у нее рука тяжелая». Слушай, Веруньчик, а я вправду на тебя удивляюсь. Ты очень спокойная. Мы же знали, что тебя ничем не прошибешь. И вдруг такая агрессивность.

– Да достали, Алька. Достали.

– Это ты права, подруга. Я сама сейчас готова калашников в руки и пройтись по некоторым личностям. Помнишь, как у Жванецкого: «Подъезжаем на танке к заведению, дуло в окошко. И так вежливо почти нежно: как дела господа либералы?»

– Там не про либералов.

– Это тогда было, а сейчас про них.

– Знаешь что, Алька, я отказалась от адвокатов.

– Как отказалась?

– Написала заявление, как положено, что отказываюсь и могу защищать свои интересы сама.

– Верунь, ты что, без них страшновато…

– Алька, ты что не видишь, что с ними еще страшней. Еще бы немного и я в Тишине. Я же тебе говорила, что я в ужас пришла, когда Новиков сказал о психиатрической экспертизе. Ведь он и Макаровскому так сказал, а потом в Тишину. Я же тебе говорила. Может Макаровскому так адвокат устроил? Ты думай, со своей дедукцией.

– А может ты права. Ведь с Макаровским так и было. Молодец, Верунька, хорошо думаешь. Ну тебе на месте видней.

– Только ты никому.

– Ну, ты меня еще учишь.

– А чего там дедукция?

– Считаю, что дела пока у тебя идут неплохо. Во-первых этот перерыв, и ты на свободе. А во-вторых – можно я вам позвоню. Не по повестке, а позвоню. Ладно, пойду докладывать.

7

На следующий день прямо с утра мне звонок:

– Здравствуйте, Вероника Николаевна, с вами говорит Деревянченко Петр Данилович. Вы меня помните по Кипру?

– Конечно, помню.

– Вероника Николаевна, я приношу свои извинения за ошибки Шныря Бориса Петровича, это был его очень серьезный промах. Но мы не можем оставить вас без юридической помощи, у нас же с вами договор, причем договор с бюро, и я выделяю вам другого адвоката, Петрова Алексея Николаевича. Он вам позвонит через несколько минут.

– Петр Иванович, я благодарна вам, но я отказываюсь от адвоката. Спасибо за юридическую помощь. Я на нее уже насмотрелась.

– Вероника Николаевна, я понимаю ваши чувства. Мы признаем ошибку Шныря, но надо думать о дальнейших действиях. Вам без помощи адвоката будет трудно. Вас могут запутать, могут обмануть.

– Пока меня путают ваши люди. А следствие ведет себя со мной очень даже корректно. Давления с их стороны я не чувствую.

– Вероника Николаевна, это не только мои пожелания, ваше руководство – Чайка Полина Ивановна просила меня, чтобы я выделил вам другого адвоката.

– Как вы нас сами учили на Кипре, генеральный директор действует самостоятельно. Конечно, мнение Чайки Полины Ивановны имеет для меня значение, но решения принимаю я сама. Мне адвокат не нужен.

Чувствую, такой правовой грамотности он от меня не ожидал. Он даже замолчал на некоторое время. Я думала, он бросил трубку, и хотела тоже нажать на кнопку. Но вдруг слышу:

– А не много ли вы себе позволяете, Вероника Николаевна?

– Как вы меня убедили, я генеральный директор, лицо самостоятельное, и я еще ваш клиент, по договору. И вы сами нас учили – клиент всегда прав.

– Вы представляете, что вы делаете? Вы еще пожалеете. Вы еще не знаете, что вам предстоит. И вы нас еще вспомните. Вспомните.

– Я уже вас запомнила. Я расторгаю с вами договор. И не забудьте вернуть деньги.

Когда я сказала про деньги, он вообще взбеленился. Чувствую, в трубке чертыхается, сопит, урчит. По-моему что-то говорит тому, кто там, рядом с ним. Я нажала на кнопку. Мне, конечно, денег не жалко, потому что сами понимаете, они не мои, но я им перевела немалые суммы. И как говорят в народе – за свои же деньги меня же – в Тишину.

Буквально через пять минут звонит Алька.

– Верунька, ты что, сумасшедшая, ему сказала?

– Послала его.

– Он тут бегает, кричит, вопит. Угрожает тебя привлечь за нанесение повреждений Шнырю, кричит что тот зафиксировал побои в травмпункте. Чайка тоже в беспокойстве.

– Да хам он и сволочь. А мне следователи и эксперт сказали, что мне беспокоиться нечего, потому что они ничего не видели. Один на компьютере печатал, другой документы изучал. Они так Бажову и сказали. И еще сказали, что если эта гниль напишет жалобу, его сами адвокаты из коллегии за такой позор выгонят. Там, говорят, тоже есть нормальные люди.

– Я тоже считаю, что Шнырю позориться не резон. Вокруг дела журналюги вертятся. Если они прознают, то-то смеху будет на всю Россию. Слушай, меня к Чайке Светка зовет. Тебе от нее привет.

И опять, минут через двадцать, звонок от Альки.

– Ну так, подруга, Чайка на твоей стороне. Деревянченко кричит ей, что она вас, Полина Ивановна, в грош не ставит. А Чайка ему: «Я Верунчика, как себя знаю, поэтому не мели чушь, товарищ Деревянченко. А адвокаты твои работают плохо и у наших появилось недоверие к ним. Макаровский, Перелезин, Паршина арестованы, а вы уже сколько времени прошло, только жалобы строчите и никакого движения. Кто мне обещал, что у него все схвачено, что в МВД и в прокуратуре генеральной на самом верху у нас свои люди? Мы с вами потому и заключили договор, что у вас везде свои люди. А просто юристов у нас и без вас достаточно. У нас целое Управление юристов и среди них, между прочим, имеются юристы со статусом адвоката». Я стою и наслаждаюсь. Смотрю, как этот гад корчится. «Где же ваши свои люди?» – она ему. Деревянченко только мычит что-то бессвязное. Вроде, что времена такие, что все еще впереди. Что они, в конце концов, добьются успеха. Про телесные повреждения у Шныря даже и забыл. А Чайка говорит, когда он ушел, что пусть Верунька сама решает, ей на месте видней. Но ты попроси ее – пусть она свои протоколы мне переписывает. Хочется мне знать, что происходит. Я ей доверяю, но я должна знать, что там происходит.