– Какое отношение дама, которая обманула моих клиентов, имеет к Торчак и Зайковой?

Варвара вдруг шлепнула по скамейке. Тэд глянул на нее с опаской.

– Амулет желаний, вот в чем дело. Для этого у них есть слезы любимой, пот дурака, а теперь кровь невинной девушки. Почти все. Осталось только достать ПДМ, но я не знаю, что это такое… Не смотри на меня как на идиотку… Я не верю ни в магию, ни в спиритизм, ни в колдовство. Готовится гигантский обман. Неизвестно какой. Дама, которую не могут найти ни ты, ни мой братец, может быть…

Варвара замолчала. Тэд напряженно ждал.

– Кто? – спросил он с интонацией охотника за головами.

– Если она… Если она… То тогда… Нет, – Варвара отчаянно мотнула головой.

– Что не так, братка?

– Все не так… Спектакль мой не получается…

– Какой спектакль?

– Театра разума… Представляю сцену и вывожу на нее всех, кто мне известен, чтобы понять их действия. – Варвара сердито толкнула Тэда плечом. Он даже не заметил. – Не вздумай шутить над этим!

– Не собирался, – сказал Тэд с настоящим интересом. – Вообще крутая идея. Как додумалась?

– Случайно… Идея, может, и крутая, только не работает, как надо.

– Почему?

– Спектакль разваливается. Знаешь, что означают синяки на лице Зайковой?

– Пощечины, – ответил Тэд.

– Девочку били наотмашь, спящую.

– Нехорошо это…

– Если бы мы не нашли ее, Зайкова могла умереть. Прикованная к стулу, от жажды и голода. Стяжки были затянуты до упора, в кожу врезались. Она бы медленно и страшно умирала. Соседи не могли услышать криков. Стены старые и толстые. Следствие не разрешило мужу Торчак войти в квартиру, пока дело не закрыто… Зайкову обрекли на мучительную смерть…

– Совсем неправильно…

– Дама, которая умеет блестяще обманывать, не будет бить студентку и убивать Торчак… Если она копирует великих жуликов, то «Червонные валеты» не убивали. Обманывали. Но не отнимали жизнь. А тут и меня впутали так, что не знаю, как выберусь…

Тэд затих. Молчание было недобрым. Пальцы сложились в кулаки.

– Скажи, кто она… Разберемся… Накажем строго…

Варвара подумала, что Тэду не стоит знать про гадалку Эстель. Ему хватит ресурсов перетряхнуть соцсети и добраться до каждой девушки, которая выложила снимки в дредах. Она прикрыла ладонью его кулак.

– Тэд, почему ты мне помогаешь?

– Парней прислал? Для моего спокойствия… Кстати, ты произвела на них глубокое впечатление. Сказали, что ради такой, как ты, не жаль идти под пули…

– Я не об этом. Зачем помогаешь мне ты? Скажи честно. Как брату.

Он медленно и глубоко вздохнул, не дрогнув кулаком.

– Хорошо, я отвечу. Скажу тебе, братка, чего не говорил даже своей жене… Когда в роддоме вынесли дочку, и я положил на руку крохотный сверток, из которого торчал крохотный носик, розовые губки и на меня смотрели голубые глазенки, совсем как мои… Меня как током шандарахнуло. Я вдруг понял, что моя дочь, моя любовь и счастье, вырастет. Женщина рождается для счастья. А мужчина – чтобы сделать женщину счастливой. И больше ничего в этой жизни. В этом весь смысл: женщине быть счастливой, а мужчине отдать для этого все силы. Все остальное чушь. Я это понял изнутри души, понимаешь? Еще осознал, сколько гадостей сделал женщинам… Когда держал на руках свою доченьку. Как понял, стал жить по-другому…

Варвара молчала.

– Знаешь, братка, вы главное богатство страны. Не нефть и газ, не ядерная бомба. Вы – наши женщины. Вас надо беречь, вас надо делать счастливыми, и вам надо помогать. Не за секс или борщ, а просто так. Подставить плечо, когда вам нужна помощь. Оказаться рядом, когда вам плохо. Успокоить, утешить. Побаловать подарочками. Без всякой корысти. Потому что по-другому нельзя. Просто потому, что мы мужчины. И ты должен, если мужчина… Нормально, когда женщина просит помощь. Мы, мужики, созданы, чтобы беречь и защищать вас… Тебе, братка, со всем твоим умищем тоже нужна помощь… Твое счастье, как вижу, совать нос куда не надо… Я тебе и помогаю. Ломаю замки и выношу спящих актрис на руках…

Он похлопал своей ручищей пальцы Варвары.

В глазах зачесалось. Видно, налетела пыль с проспекта. Варвара шмыгнула и потерла веки кулачком. Не хватало еще пустить слезу.

– Зайкова не актриса, а студентка.

– Не важно, ей тоже нужна помощь… Твой сопляк ей не помощник.

– Он не мой и никогда не был моим, – сказала Варвара и отрезала прошедшее навсегда. Даже сильный ум иногда ошибается. – Спасибо за все, Тэд.

– Обращайся, братка…

– Ты в запахах разбираешься?

Тэд откровенно поморщился:

– Духи не люблю. Совсем.

– Тебе не показалось, что на кухне стоял какой-то странный запах?

– Вроде бы… Нет, точно попахивало… Незнакомый аромат. Что это было?

– Не знаю. Проверяла свой нос. Значит, появилось что-то новое. Не остатки трупного разложения Торчак. Тогда они все запахи смазали.

Варвара встала со скамейки и одернула курточку.

– Я твой должник. То есть должница… Обещаю выяснить все, что смогу, про твою Трофимову… Прямо сейчас… Подбросишь до института?

Варвара только заглянула в учебную часть, как Инка замахала, встречая ее, будто фанатка рок-звезду.

– Тебя где носит? Телефон выключила, найти не могу. Нельзя же так наглеть.

Смартфон прятался от мира и сети в особом ящичке Тэда, включить его Варвара не успела. В конце концов, она не обязана, это ее личный номер, институт связь не оплачивает, как в приличных компаниях. Что касается наглости, то делать ей сегодня в институте нечего. Ни одного курса на растерзание в расписании зачетов не значилось. Выступить с адвокатской речью в защиту себя Варвара не смогла. Инка налетела и, чуть не выталкивая, потребовала бежать к проректору по учебной работе. Аспирантку Ванзарову ждут.

Что ее ждет в кабинете проректора, Варвара примерно представляла. Будут мучить и терзать, чтобы она не проделывала со студентами то же самое. Дело пустяковое. Проректора Варвара не боялась. Его никто не боялся. Наоборот, рассказывали про него забавные истории, чаще всего выдуманные.

За последние сто лет в институте несколько раз менялись названия, профессора, факультеты и кафедры, приходили и уходили студенты. Только проректор по учебной работе оставался все тот же: Людвиг Карлович Шершелев. Он был при коммунистах, был при Горбачеве, был при Ельцине и был с начала двадцать первого века. Может, он был и при государе-самодержце. Кто-то уверял, что видел старую фотографию тех времен, когда институт был драматическим училищем при императорских театрах, на ней Людвиг Карлович в пенсне одет по моде ушедших времен. Варвара это фото не видела, но готова была поверить.