— А с какой точки зрения надо плакать? — спросила я.

Мы шли по скользкой дороге. Чтоб не упасть я схватила Тима под руку. Светила луна, придавая всему какой-то потусторонний свет.

— Мы же с тобой все решили. Или ты хочешь поменять мнение и расстаться? — спросила я. — Если так, то давай это решим сейчас, пока непоздно.

— Уже поздно, — ответил Тим. — Говорил же, что не могу без тебя. Но и мучиться от ревности не хочу. Я на работе подрался с тем уродом. Который тебя в машине зажал. Какая вероятность того, что все это не повториться?

— Что ты с кем-нибудь опять подерешься? Большая. Похоже, ты не можешь без того, чтоб не распускать кулаки.

— Сама знаешь, что я тебя спрашивал не об этом. — Ты сам знаешь, что мы это все уже обсуждали. К чему возвращаться? У тебя есть дом. Есть работа. Чего тебе не хватает? Спокойствия? Так сам бурю в стакане создаешь.

— Может так и есть. Я во всем виноват.

— Хватит! Хочешь ругаться, то найди себе другую девочку для битья. Меня не трогай, — прервала я его. — Хотя бы по этой причине я не буду уезжать далеко от своей квартиры. Чтоб в любой момент уйти к дочери, когда ты начнешь мне мозг выносить.

— А может я тебе его выношу как раз по этой причине? Об этом ты не задумывалась? Может, я хочу быть уверенным, что ты от меня не сбежишь.

— У тебя никогда не будет такой уверенности, потому что я всегда могу от тебя уйти. Всегда. Мне не восемнадцать лет. Как бы ты на меня ни давил, я не буду поддаваться на твоим манипуляции. Тим, даже если мы с тобой уедем в другой город, то ты думаешь, я не отложу денег на обратный билет и не куплю его? Куплю. Если посчитаю нужным. И уйду от тебя, если захочу. От тебя зависит захочу ли я это сделать или нет. Но твои подозрения, упреки, попытки продавить морально — все это я терпеть не буду. Меняй тактику.

— И тебе все равно, что я его побил?

— Он на тебя заявление написал?

— Нет. Миром решили. Но работы попросили уйти.

— Тогда не волнует. Если бы на тебя завели дело, то я умыла бы руки. Любовь любовью, но тратить на последствия твоих порывов свою жизнь я не буду. Тебе не десять лет, чтоб привлекать внимание матери драками в школе и разбитым носом. А я тебе не мамочка. Мне нужен мужчина, на которого можно положиться, а не мальчишка, не умеющий держать себя в руках. Я многое списываю на твою молодость, но это не значит, что тебе не надо повзрослеть.

— А ты думаешь…

— Я сказала, что думаю. И закончим на этом, пока я не разозлилась окончательно. Мы с тобой собрались заявление сегодня подавать. Еще с услугами разбираться, как это сделать.

Он что-то пробубнил, а я почувствовала, что теряю равновесие и падаю. Тим попытался меня удержать, но в итоге грохнулся рядом.

Глава 15

Темное небо. Мороз щипал щеки. Я лежала на снегу и смеялась, как будто меня кто-то щекочет.

— И чего ты смеешься? — недовольно спросил Тим.

А я не могла ответить. Вместо этого только смеялась. Ну как я могла ему объяснить, что все это такая глупость! Что все обиды — это такая ерунда!

— Тим, за что ты так на нее обижен?

— На кого? — спросил Тим.

— На мать. Что она тебе такого сделала? Вовремя не ушла от отца? Не замечала тебя? Не верила?

— Перестань.

— Что перестать? Ты ведь на мне вымещаешь злость, которая эта злость мне не предназначена. Ты на нее злишься. И вся эта любовь ко мне… Тебе никогда не казалось, что она противоестественная. Нельзя так любить на грани ненависти.

— Вполне можно, — ответил Тим. Он поднялся. Протянул мне руку, помогая подняться. — Ты ищешь черную кошку в темной комнате. Тут не помогут стандартные объяснения.

— А тогда какие объяснения? — я стряхнула снег с куртки. Тим скинул снег с моего колпака.

— Ты мне нужна. И нужна не как мать, — он поднял сумки. — Ее я не понимаю. Но, может, ты и права: каждый человек живет так, как ему нравиться. И если я не люблю что-то делать или этого не понимаю, то необязательно другой человек живет неправильно. Тебя я понимаю.

— Серьезно? — я покосилась на него.

— Понимаю лучше, чем себя, — сказал Тим. Мы подошли к калитке. Он пропустил меня вперед. — А еще больше чувствую. Знаю, когда тебе плохо или хорошо, чувствую твой страх и надежду. Это странно, но я к этому уже привык. Чем больше я наблюдаю за тобой, тем меняюсь под тебя. Опять же, странно, но меня это не пугает. Одно время пугало.

Рис сидел в сенях. При виде нас стал крутиться около ног, пытаясь лизнуть руки. Я потрепала его, пока Тим открывал дверь.

— Это ненормально, — сказала я Тиму. — Мы должны оставаться сами собой.

— А разве такое возможно в отношениях? Подумай о своем опыте. С мужчинами. Ты же в них растворялась. Теряла себя. Тебе было от этого плохо?

— Нет. Мне это нравилось. — Мы ведь ищем человека, чтоб не быть в одиночестве. А когда находим, то в нем растворяемся. Это же нормально, — ответил Тим.

— Зачем? Чтоб потом страдать?

— А ты сейчас страдаешь?

— Скорее злюсь на тебя. Ты слишком давишь. Пытаешься контролировать мою жизнь. Угрожаешь. Должна же быть этому причина. На нас многое влияет прошлое. Оно формирует мысли настоящего человека. Человека, который есть сейчас.

— Да не в матери дело. Не в родне. Да, было время, когда это все волновало. Но сейчас у меня своя семья и свои проблемы. Хотят они жить вместе под одной крышей, то пусть. Расходятся, а мне какое дело? Они для меня никуда не денется.

— Тогда в чем причина?

— В тебе, — повторил Тим. — Все из-за тебя. Ты делаешь так, как хочу я. А я делаю так, как хочу ты. Из-за этого и получается не пойми что. Особенно если пытаться разобраться в причинах наших поступках.

Он закинул грязные тарелки в раковину. После этого пошел за дровами. Я пока решила переодеться.

— Слышала про специфические отношения в парах, где используют во время интима игрушки, боль, унижения? — спросил Тим, возвращаясь с дровами.

— Слышала.

— Так вот, кто больше получает удовольствия от этих игр? Тот, кто бьет или тот, кого бьют? — Сложный вопрос, — ответила я.

— Оба. Они не делают то,