Таким количеством времени Тереза не располагала. Парри это отлично понимал, поэтому при первой же возможности он передаст ей всю информацию, полученную во время первичного морфологического анализа.

Тереза не рассчитывала, что это поможет ей напасть на след похитителя, но больше надеяться было не на что: с момента похищения прошло пятнадцать часов, но, несмотря на то, что поиски не прекращались ни на минуту, похититель с младенцем словно провалились под землю.

Наконец Парри обернулся и позвал ее. Тереза подошла к нему, стараясь держаться подальше от останков. Взглянула на скелет, пытаясь представить себе ребенка. Нелегкая задача, от которой нельзя уклониться, добровольная пытка, чтобы не опускать руки и продолжать поиски.

— Видимо, останки не раз переносили, — сказал врач. — Сомневаюсь, что имело место какое-либо захоронение — в полости позвоночного канала отсутствует грязь. На крупных костях я нашел следы от укусов животных, появившиеся после скелетирования.

Тереза кивнула. Тело не захоронили, видимо, потому, что Андреасу были чужды понятия о религии, даже самые примитивные. Или же для него скелет все еще был жив. Около скелета недавно оставили еду: поджаренный кусок мяса, еще розовый внутри, и горсть нечищеных орехов.

— Как видишь, кто-то проделал отверстия в костях и связал их леской, — проговорил Парри.

— Он пытался собрать их воедино, чтобы скелет не распадался, — пробормотала Тереза.

Этот поступок вызывал у Терезы не омерзение, а, скорее, грусть. Кто-то всеми силами пытался слепить останки и вдохнуть в них жизнь. Кто-то, кто воспринимал жизнь и смерть иначе, чем обычные люди. Кто-то, кто, несмотря на все выпавшие ему испытания, любил этого ребенка и продолжал любить то, что от него осталось.

Тереза видела в этом не извращение, а высшую степень обожания, трогательную потребность не отпускать от себя неисчезавшую любовь. С жалкими останками, на которые нельзя было смотреть без содрогания, Андреаса связывали прочные узы.

— Думаешь, он его хорошо знал? — спросил Парри.

Тереза взглянула на судмедэксперта.

— Он его любил. Уверена, в этом случае убийца кто-то другой. Он, наоборот, старался оживить останки.

— Если труп все время подвергался воздействию воздуха и влаги и не был захоронен, как я предполагаю, то процесс разложения прошел быстрее, чем обычно, — продолжал врач. — Учитывая полное отсутствие жировоска и сухих мягких тканей, рискну предположить, что он умер лет двадцать-тридцать назад. После лабораторных и рентгеновских исследований я смогу назвать более точную дату.

Слишком много лет, подумала Тереза. Вероятно, слишком много лет прошло, чтобы оставалась надежда выяснить, кому принадлежало это тело.

— Ты можешь определить пол и возраст?

— Вертикальный лоб, узкая лобковая зона, отсутствие дуги позвонка… Европеец мужского пола. Довольно молодой.

Тереза, не отрываясь, смотрела на скелет.

— Насколько молодой?

— Вторые моляры полностью не прорезались.

Тереза почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Слова судмедэксперта лишь подтверждали то, что пришло ей в голову, когда она взглянула на останки и прикинула в уме возможный возраст. Ее правота отозвалась спазмом в желудке.

— Не больше двенадцати лет, — продолжал врач, — но, отталкиваясь от размера костей, я бы сказал, лет десять-одиннадцать. Следов травм я не обнаружил.

На какое-то время оба умолкли.

— Я уже взял образцы для анализа микроскопических изменений костей, — пояснил Парри, передавая чемоданчик с пробирками своему помощнику. — И немедленно пошлю их в лабораторию. Так что первые результаты скоро будут у тебя. Я повожусь тут еще часик-другой, а потом можно будет увезти останки.

— Как думаешь, когда можно будет сделать анализ на химические вещества? Хочу знать, от чего он умер.

— Сейчас сниму череп, чтобы передать в лабораторию еще и образцы тканей жертв. А потом приступим к твоему анализу.

— Спасибо, Антонио.

Тут Марини, стоявший около обгорелого стола, подозвал ее к себе.

— Комиссар, кажется, я нашел кое-что интересное.

И действительно: среди сгоревших предметов и наполовину обугленных книг Марини удалось отыскать нечто интересное. Это была рукописная тетрадь, где каждой заметке предшествовала дата. Последняя была сделана 20 сентября 1993 года.

Записи велись на немецком. Того, что осталось у Терезы в голове от уроков немецкого в школе, было явно недостаточно, чтобы уловить смысл написанного.

— Ты говоришь по-немецки? — спросила Тереза инспектора.

— Почти нет, могу только пару слов связать.

— Кнаус, подите-ка сюда! — позвала она полицейского. — Вы тут все двуязычные, — сказала она, указав на дневник. — Будьте добры, переведите мне вот это.

— Сейчас?

Тереза изумленно посмотрела на него. Просто удивительно, как этому человеку удается найти нужное слово, вроде бы вполне невинное, чтобы довести ее до белого каления?

— А как вы думаете? Или хотите взять его домой и насладиться чтением вечером у камина?

С запозданием уловив иронию в ее голосе, Кнаус достал из кармана куртки очки, вздохнул и склонился над тетрадью.

— Похоже на дневник.

— Мы это уже поняли по датам.

Тереза ждала с возрастающим нетерпением, когда же он осилит несколько строк и поймет, в чем суть. Но тот пролистывал страницы вперед, затем с задумчивым видом возвращался назад, перечитывая одно и то же снова и снова.

— Какие-то трудности? — не выдержав, спросила она.

— Не понимаю, — пробормотал Кнаус.

— Ну так позовите кого-нибудь из своих людей! Кто-то же в состоянии это прочесть!

Кнаус оторвал взгляд от текста.

— Прочесть-то я могу, комиссар.

— Так в чем же дело?

— Дело в том, что тут написано. Похоже на какой-то эксперимент.

У Терезы пропало желание шутить.

— Читайте вслух! — скомандовала она.

Кнаус заскользил пальцем по строкам.

— «Объект Альфа пытается взаимодействовать с объектом Омега, несмотря на пассивное состояние и отсутствие интереса со стороны последнего. Заторможенность моторики у Омеги теперь вполне очевидна. Он все время находится в горизонтальном положении, не приближаясь к…» Тут неразборчиво… «К своей ежедневной порции», — Кнаус сделал паузу и посмотрел на Терезу: — Речь идет о животных?

— Нет, о детях, — без колебаний ответила Тереза. Заметив неуверенность на лице полицейского, она приказала: — Читайте дальше.

— «Удивительно, но Альфа не отбирает порцию Омеги, а наоборот, придвигает поближе, вероятно, это первые признаки зарождающейся дружбы».