— Неужели он спустился туда с ребенком? — спросил Паризи.

При виде этой хранившей зловещее молчание впадины у Терезы закружилась голова. Однако ее сомнения развеяли выхваченные из темноты светом фонарей отпечатки ног на снегу, похожие на виденные ими ранее, и обломанные ветки кустарника. Кто-то туда недавно спускался.

— Чтобы проверить, придется спуститься, — ответила она скорее себе, чем Паризи.

Было непросто решить, кто пойдет первым. Применить оружие они не могли, а внизу их мог поджидать убийца, готовый наброситься на любого, кто к нему приблизится. Перед Терезой стояла дилемма — единственным человеком, которого она бы с радостью послала вниз, была она сама, но из-за ее физического состояния это было невозможно. До сих пор ее занимало лишь, как отыскать Андреаса, но, когда это произойдет, перед ними встанет другая, еще более сложная задача: как установить с ним контакт. На стандартные техники ведения переговоров рассчитывать не приходилось: его мозг устроен иным, неизвестным образом.

Тереза взглянула на Паризи. Профессиональный спелеолог обвязывал вокруг него страховку. Экипировка должна была облегчить спуск вниз и удержать в случае падения. Чтобы не выдавать своего присутствия, они вели приготовления при приглушенном свете фонаря. Паризи предстояло медленно спуститься вниз и поискать следы присутствия Андреаса. Он был самым сильным, самым подготовленным среди них. А то, что он владел боевыми искусствами, было как нельзя кстати в случае нападения.

Тереза снова спросила себя, куда запропастился Марини — на этот раз скорее с тревогой, чем с недовольством. Его никто не видел после ужина, а мобильный был недоступен. Хотя он недолго работал в ее команде, такое самовольное отсутствие было на него не похоже.

— Все готово, — сообщил спелеолог. На каску установили микрокамеру для наблюдений.

— Найди его, — проговорила Тереза, обращаясь к Паризи. — И немедленно возвращайся наверх.

Ее подчиненный улыбнулся.

— Комиссар, я мигом.

Она похлопала его по плечу. В душе ей не хотелось его отпускать.

— Только без глупостей, Паризи. Герои, как правило, долго не живут.

— Да уж, комиссар, вы умеете подбодрить.

Она улыбнулась ему в ответ.

— Вперед, — скомандовала Тереза, отступив от Паризи на шаг. Теперь ее больше всего интересовали изображения со дна колодца. Ей хотелось понять, где прячется Андреас, где находится ребенок и как к нему подобраться, чтобы не разгневать «отца».

Однако из темной дыры не доносилось ни звука. Тереза старалась не обращать внимания на гнетущую тишину и отсутствие детского плача, гоня мысль, что это не к добру.

Тем временем Паризи спускался. Уже через метр-другой микрокамера зафиксировала звериные кости. Они висели на толстых корнях, устилавших стены колодца. Вне всяких сомнений, их кто-то туда повесил: точь-в-точь как те тотемы из костей, которые они обнаружили вблизи заброшенного сарая и на окраине леса. Это место было логовом.

В последующие минуты вся команда, затаив дыхание, наблюдала за сменой черно-белых изображений на экране.

У Терезы завибрировал телефон. На дисплее высветилось имя судмедэксперта. Он тоже работал не покладая рук. Тереза отошла на несколько метров, чтобы ответить, не сводя глаз с черной дыры колодца.

— Слушаю, Антонио.

— Готовы результаты химического анализа, который ты просила сделать. Поэтому я решил тебя сразу же набрать.

— И правильно сделал.

— Я нашел в костях следы цианида. Мальчик умер от отравления.

Тереза не произнесла ни слова. Все-таки Вальнер осуществил то, о чем писал в дневнике.

— Тереза?

— Я здесь.

— Это еще не всё.

Разговаривая с Парри, Тереза видела, как Паризи выбрался наверх. По неторопливым движениям полицейского и тех, кто ему помогал, она сделала вывод, что в колодце никого нет.

Андреас оставил свое логово. Почувствовав опасность, он решил сменить убежище: так делают животные, кочуя с детенышами с места на место.

— Повтори-ка еще раз! — попросила она Парри.

— Галенит и цинковая соль, — повторил судмедэксперт. — Надеюсь, это тебе поможет.

И это действительно было так.

— Теперь я знаю, где его искать.

— Я сожалею, инспектор, но в стены нашей обители не проникает сигнал сотовой связи.

Массимо оторвал глаза от дисплея телефона. Смотревшая на него женщина, вопреки его ожиданиям, оказалась довольно молодой для своего сана. Ее лицо без грамма косметики выглядело сонным. Однако в черных блестящих глазах сквозило внимание и любопытство с оттенком настороженности.

Инспектор вспомнил, что уже видел ее на празднике святого Николая. Он протянул руку, женщина ответила мягким, но уверенным рукопожатием.

— Простите за столь поздний визит, — начал Массимо.

Настоятельница слегка кивнула головой.

— Меня предупредили, что дело не терпит отлагательств, — ответила она.

— Это действительно так. Речь идет о важной проверке.

— Я вас внимательно слушаю.

Пробежавшись глазами по комнате, Массимо остановил взгляд на дверном проходе. Массивная дверь была заперта на внушительный засов из кованого железа. Все в этом монастыре было старинным, за исключением проживавших в нем монахинь.

— Я здесь по поводу «колеса подкидышей», — сказал он. — Мне нужно знать, до какого времени оно работало и что происходило потом с брошенными детьми.

Сестра Агата удивленно на него посмотрела.

— Инспектор, «колесо» давным-давно закрыли.

— Понимаю, однако дело, которое я расследую, уходит корнями в прошлое.

— Вы хотите найти в монастыре ответы на интересующие вас вопросы?

— Я на это надеюсь.

Она улыбнулась.

— Ну, что ж, желаю удачи, — ответила она, — но боюсь, это будет затруднительно. Монастырь — место молитв.

— И все же, если вы не против, я хотел бы попытаться.

— Конечно.

— Мы нашли в лесу около Травени, в тридцати километрах отсюда, человеческие останки.

Настоятельница нахмурилась.

— Я знаю эту деревню, — произнесла она. — Чьи останки?

— Мальчика, довольно маленького. О нем ничего не известно.

Сестра Агата перекрестилась.

— Какой ужас! — пробормотала она.

— Он родился приблизительно в тысяча девятьсот восемьдесят втором году, — сказал Массимо. Именно в восемьдесят втором в дневнике Вальнера появились первые упоминания о ребенке Омега, впрочем, без уточнений.