А в 1805 году Антонио Сальери потерял единственного сына и любимую жену.

Жители Вены шептались о проклятии Моцарта. «Свели в могилу великого гения, вот судьба их и наказывает, скоро проклятие и лично до самого Сальери доберется…»

Но Сальери прожил долго, пережил не одного императора и до старости оставался на должности придворного музыканта. Но на склоне лет сошел с ума и даже пытался покончить с собой. Его стали преследовать галлюцинации, он видел, как Моцарт протягивает к нему руки и упрекает в подлости.

Констанция Моцарт через девять лет после смерти супруга вновь вышла замуж, за преданного друга их семьи, датского дипломата Ниссена. Ниссен усыновил мальчиков Моцарта, помог им получить хорошее образование. А вскоре, собрав семейную переписку, записи Вольфганга, воспоминания Констанции и других родственников, создал первую биографию великого композитора.

Старший сын Моцарта, Карл, стал мелким чиновником государственного контроля и всю жизнь прожил в Италии. Младший Франц Ксавер, названный в честь Зюсмайера, повзрослев, сменил свое имя на Вольфганг Амадей. Он тоже занимался музыкой, но таких успехов, как отец, не достиг. Ни Карл, ни Вольфганг потомства после себя не оставили.

Сестра Моцарта Наннерль всю жизнь преподавала музыку в Зальцбурге, вышла замуж за Иоганна Франца фон Берхольда Зонненбурга, родила двух детей.

Неизвестно, почему Софи Вебер скрыла, что у нее хранится оригинал «Реквиема», написанный рукой Моцарта. Возможно, она не простила сестре, что та не ценила гения Вольфганга, и не захотела ей помогать. Софи до конца жизни хранила партитуру и письмо и передала своим детям. И все потомки берегли реликвию, куда бы ни забрасывала их судьба. Далекая правнучка Софи, Виолетта Генриховна Вебер, была последней хранительницей «Реквиема».

Свидания с Прозоровским стали для Дианы мучением. Ей с трудом удавалось разыгрывать влюбленность. Диана его боялась. Время в его обществе тянулось мучительно долго. Чтобы поскорее попрощаться, она пожаловалась на головную боль.

— Что с тобой? — заботливо поинтересовался Арнольд.

— Кажется, мигрень.

— Выпей лекарство, анальгин или цитрамон.

— Я еще на работе выпила, не помогает.

— Кстати, а что у тебя в кабинете делал этот милиционер? Он к тебе зачастил, — ревниво проговорил Прозоровский.

Диана поморщилась:

— По поводу очередного убийства.

— Убийства? — удивился Арнольд. — Неужели кого-то еще замочили?

— Билетершу нашу, Кукушкину. Ее сын задушил, а потом сам отравился. Они жили на одной лестничной площадке с Вебер.

Сказанное произвело на Арнольда сильное впечатление, он озадаченно присвистнул.

— Ничего себе! — У него резко испортилось настроение. — Кажется, в вашем кинотеатре скоро работать будет некому. Ты сама-то за свою жизнь не боишься?

Диана с ненавистью подумала: «Надо же, какой артист! Наверняка сам скрипичными струнами женщин душит, а еще сочувствие разыгрывает!»

— А что, надо? — подозрительно спросила она.

— Не знаю, — задумчиво произнес Прозоровский. — Я бы, наверное, боялся.

— Может, мне спрятаться? Закрыться на все замки и никому не открывать? — воскликнула она.

— Я бы на твоем месте уехал сейчас куда-нибудь подальше и никому не сказал куда.

— А я думала, ты меня защитишь! — наигранно произнесла Диана.

Он развел руками:

— Здесь я тебе не помощник, я же не милиционер.

— Ты прав, — коротко ответила она. — Наверное, мне стоит уехать.

Прозоровский вскочил, заходил по комнате и мрачно произнес:

— Что-то я устал, пожалуй, поеду, а ты выздоравливай или возьми больничный. И дверь никому не открывай. — Он наклонился и чмокнул ее в щеку. — Я позвоню.

Проводив гостя, Диана закрыла дверь на щеколду. Прошла на кухню, поставила чайник, сделала себе бутерброд с сыром, надкусила и задумалась.

«Нет, Прозоровский на убийцу не похож, смерть Кукушкиных произвела на него гнетущее впечатление, и он сразу сбежал, видимо, изрядно струсил. Похоже, он просто охотится за нотами Моцарта. Но откуда Арнольд узнал про «Реквием» и наследство? Я ему точно ничего не говорила».

Только сейчас ей почему-то стало по-настоящему жутко. До девушки наконец дошло, что все происходящее вокруг не шуточки и напрямую касается ее. Она может стать следующей жертвой! Но что делать? Может, для начала попытаться понять, что ей угрожает? Если Прозоровский знал, что Вебер написала на нее завещание, значит, он видел это завещание или ему кто-то рассказал о нем. Значит, кто-то еще знает! А ведь после замены замка в квартиру Вебер кто-то проникал, Суржиков еще тогда отметил, что пропала папка с документами, наверное, завещание там и было. Неужели это сделал Прозоровский? Но как он попал в квартиру?

На улице уже стемнело, шумел ветер, моросил дождь.

Диана улеглась в постель, но долго не могла уснуть. Смерть Кукушкиных не давала ей покоя. Ее мучило смутное, неясное подозрение. Она вспомнила Эмилию Бобрышеву с ее резким, визгливым голосом и удивилась, как Виолетта Генриховна могла давать ей уроки пения. Разве только из-за безденежья. Но где брала деньги на уроки Эмилия, которая все время была в долгах как в шелках? Значит, кто-то платил за нее, помогал, но кто и зачем? Может быть, Кукушкин? Но ведь он и сам нуждался в деньгах!

Пролежав всю ночь без сна, утром Диана побежала на работу и сразу же позвонила Суржикову:

— Что новенького у вас?

— Пока ничего, — кисло ответил следователь. — А у вас?

— И у меня ничего, — хмуро буркнула Диана. — А причину смерти Вячеслава Кукушкина установили?

— Вам-то зачем это нужно? — заворчал Суржиков.

— Как это зачем? — оскорбилась Диана. — Хочу знать, права я или нет.

— Хорошо, я вам позвоню, — недовольно пообещал Суржиков.

Положив трубку, Диана некоторое время сидела, размышляя, как ей быть. Вдруг убийца уже начал охоту на нее? В дверь постучались, и на пороге появилась Ирочка.

— К вам какая-то дама рвется.

— Что за дама?

— Не знаю, но очень сердитая.

— Хорошо, пусть заходит, — недоуменно ответила Диана.

В кабинет ворвалась та самая брюнетка, с которой Арнольд ушел со злосчастной вечеринки. Закрыв за собой дверь, визитерша яростно проговорила:

— Если вы не оставите в покое Арнольда Прозоровского, я вас в порошок сотру!

Диана усмехнулась:

— Вы ошибаетесь, не нужен мне ваш Арнольд. Это он не оставляет меня в покое, уже надоел со своими чайными розами, так что все вопросы к нему…