не только сумел преодолеть границы собственного невроза, но и вынести из него много важного — как для себя самого, так и для людей, его окружающих. Он стал примером для многих, кто считает, что бывает «слишком рано» или «слишком поздно» — вопреки всему, имея желание, можно достичь много большего, чем обещано самой судьбой.

Литература

1. Анзье Д. Я — кожа. Ижевск: ERGO, 2011. 302 с.

2. Дьяков А. Жак Лакан. Фигура философа. М.: ИД «Территория будущего». 201 с.

3. Французская психоаналитическая школа. СПб.: 2005. 576 с.

4. Фрейд З. Толкование сновидений. Харьков, Белгород: Клуб семейного досуга, 2012. 510 с.

5. A skin for thought: Interviews with Gilbert Tarrab on Psychology and Psychoanalysis. Didier Anzieu / Karnac Books, London, New York, 1990.

6. Anzieu D. Freud's Self-Analysis / Translated from the French by Peter Graham, 1987.

7. Dictionnaire des sciences humaines, sous la dir. de Sylvie Mesure et Patrick Savidan, Paris, PUF, coll. Quadrige/Dicos poche, 2006 [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: https://www.puf.com/Auteur%3ADidier_Anzieu (дата обращения: 20.01.2021).

8. International dictionary of psychoanalysis. Editor in chief — Alain De Mijolla, Thomson Gale, 2005.

9. Roudinesco E. Jacques Lacan //Translated by Barbara Bray — Columbia University Press, New York.

10. Segal N. Consensuality: Didier Anzieu, gender and the sense of touch / Radopi, Amsterdam — New York, NY2009.

Андре Грин

Неосторожное слово — и ребенок взрослеет, обманутая любовь — и человек ожесточается.

А. Моруа

Какое качество мы можем назвать наиболее значимым для мыслителя? Настойчивость в его изысканиях? Или, может быть, его интуицию? Может быть, интеллектуальное свободолюбие? Вероятно, все эти качества важны одновременно, но мало кому удавалось совмещать их с таким успехом, как это делал известный французский психоаналитик Андре Грин (André Green).

Будущий психоаналитик родился 12 марта 1927 года в Каире. Всего за пять лет до рождения Андре Египет был провозглашен формально независимым королевством, и Каир стал центром этого, как ни парадоксально, молодого государства, что, впрочем, стабильности ему никак не придало. Отчуждение правящей элиты, которая была откровенно подчинена Британии, от народа, где росли националистические настроения, порождало множество конфликтов, и ранние годы жизни Грина прошли на фоне забастовок, кризисов и острой политической борьбы.

Каир был шумным, пестрым и космополитичным городом, неформально разделенным на «европейскую» и «арабскую» части. К «европейской» части относились также и местные евреи, к которым принадлежала и семья Грина. Грин рос в семье евреев-сефардов[345], то есть его предками были евреи, изгнанные с Пиренейского полуострова, но сохранившие определенную культурную и языковую сплоченность.

Однако свое каирское детство Грин вспоминал как очень мрачный период жизни; сестра, на девять лет старше его, тяжело болела, и мать оставляла Грина на месяцы, пока она с больным ребенком пыталась найти помощь у французских врачей. Так, спасая одного ребенка, мать сделала шаг к тому, чтобы разрушить другого. И, как принято полагать, именно этот опыт и переживания позволили Грину в будущем сформулировать идею комплекса мертвой матери. Впрочем, позицию матери мы также сможем лучше понять, если отметим, что у нее умерла сестра, когда Андре было всего два года. Как пишет отечественный автор: «мама, одержимая страхом вновь потерять близкого человека, с головой ушла в заботы о больной дочери»[346]. Андре было тяжело и «непонятно». Ребенку сложно пояснить себе смысл происходящего, и образ утерянной, чужой матери со временем стал вызывать скорее чувство вины, грусти и печали, словно матери никогда и не существовало вовсе.

Бакалавриат он завершил во Французском лицее в Каире (Lycée français du Caire). Это учебное заведение — пример неспешного распространения французского влияния на Северную Африку перед Первой мировой войной; в классах звучала французская речь, читались лекции по французской культуре и истории. Детство и юношество Грина наполнено тремя языками — родным французским, английским и арабским; все три языка Грин знал одинаково хорошо. К тому же для многонационального города французский и английский служили языками общего употребления. Интересно, что спустя годы Грин вспоминал, что о Египте он даже тогда знал значительно меньше, чем о Франции. Это и есть ответ на вопрос о его настоящей родине.

Закончив образовательную программу по философии, Грин, тем не менее, решил стать врачом: так он хотел найти применение своего интереса как к гуманитарным, так и к естественным наукам. К тому же в возрасте 14 лет Грин потерял отца: теперь у него осталось еще меньше причин находиться в Каире, и для того, чтобы исполнить свой замысел, он в 1945 году отправился в Париж.

Столица Франции не сильно изменила расклад душевных обстоятельств жизни Грина: «С таким же успехом он мог переехать хоть на Луну — там ему было бы так же одиноко, как и в любом другом из уголков Земли» [347]. Что примечательно в этот новый, «парижский» период Грина — он больше никогда не увидится с матерью, вплоть до ее смерти, когда ему будет двадцать два года.

Грин женился в 23 года. Брак был счастливым, в нем родилось четверо детей, и в лице жены Грин обрел не только верную спутницу жизни, но и деятельного помощника и друга[348].

Образование давалось ему легко, оставалось время на современную литературу и интересные знакомства. Довольно скоро он решил остановиться на специальности психиатра — это в наибольшем смысле соответствовало его целям и задачам. Момент выбора профессии Грин считал днем своего нового рождения. Интересно, однако, то, что со временем Грин вовсе стал сомневаться в необходимости медицинского образования: «Сейчас я сожалею и сожалею о том, что молодой человек, который хочет связать свою жизнь с областью психического — психиатрией или психоанализом, — должен получать медицинское образование. Медицинская подготовка, вероятно, является одним из лучших способов скрыть разум»[349].

В 1953 году Грин начал проходить ординатуру в больнице святой Анны. В стенах больницы он познакомился с Анри Эем — известным психиатром, сторонником диалога между психиатрами, философами и психоаналитиками. Другим важным знакомством того периода была, конечно же, встреча с Жаком Лаканом. В этот же момент, в 1953 году, произошли два важных события, коснувшихся Грина: во-первых, раскол в ППО во главе с Сашей Наштом, исключившем из своих рядов Лакана, Лагаша и некоторых других аналитиков, которые основали собственное Французское психоаналитическое сообщество (ФПО). Второе событие — Лакан начал читать знаменитый семинар. Именно эти две встречи — с Эйем и Лаканом — и предопределили увлечение Грина психоанализом. К тому же Эй стал очень близким для Грина