– Кого? – не поняла я.

– Мертвецов, которые после потери связи с некромантом не упокаиваются, а продолжают действовать по ранее отданному приказу, – объяснил Ламберт.

Колт кивнул, подтверждая его слова.

– В замке могла скрываться и другая нечисть. Такие проверки – обычная процедура, но меня удивило, что нас оставили вдвоем. Сам Патрик, взяв с собой Линта, ушел. Уже когда закончили зачистку и вернулись из Мертвых земель, мы узнали, что в академии что-то случилось, но к тому моменту все было кончено. Тела погибших студентов увозили, остальные сидели по своим башням, миллиты, явившиеся в замок на колокол, ходили с мрачными лицами. Я спросил у Патрика, что случилось. Он сказал: «На замок напал некромант». Тогда я спросил: «Все-таки был еще один?» Ведь мы подозревали, что их было двое, просто не смогли найти второго. Он помолчал и заявил: «Нет, это был Шелл». Я попытался возразить, что Шелл мертв, но Патрик велел мне замолчать. Потом я спросил у Линта, что там произошло на самом деле, но он ответил только: «Энгард, у меня дети, я скажу то, что скажут мне». Пару часов спустя стража Ардема увезла ректора Рабана, и я больше никогда о нем не слышал. Директор Акнор исчез. Его тела я не видел. Сначала его объявили пропавшим без вести, потом – героически погибшим в попытке защитить студентов.

– То есть все это время ты знал, что отчет о бойне в академии – полная туфта? – удивилась я.

– Да. Это испортило наши отношения с Патриком. На следующий день я пришел к нему с заявлением об отставке, сказал, что не могу подчиняться тому, кому больше не доверяю. Честно говоря, надеялся, он хоть что-то мне объяснит. Но Патрик легко согласился с моей отставкой, даже обрадовался. А потом спросил, готов ли я принять этот замок и академию в качестве награды за годы верной службы.

– И вы согласились? – с нотками разочарования уточнил Ламберт. – Это ведь, по сути, была плата за ваше молчание.

– Сначала я тоже так подумал и велел твоему отцу… хм… подавиться этим назначением.

По тому, как выразительно выгнулась отцовская бровь и лукаво блеснули глаза, я догадалась, что в оригинале фраза звучала несколько иначе, но для нас Колт ее цензурировал.

– А потом? – подтолкнула я.

– Патрик объяснил, что это не совсем награда. И даже совсем не награда, как ты, Ника, верно однажды заметила. Он сказал так: «Мертвые земли здесь слишком близко, они шепчут и сводят с ума даже лучших из нас. Мне нужен лучший из лучших, кто не станет слушать и остановит любого, кто не устоит».

– То есть он не дал вам уйти в отставку, – резюмировал Ламберт. И тон его теперь переменился на более уважительный. – Отец оставил вас здесь в качестве… стража.

– Да. Тогда я в целом догадался, что произошло, почему Патрик все скрыл. И согласился на его предложение. Он хотел сделать меня ректором, но ему не позволили. Тогда он объявил ректором себя, но сразу дал мне понять, что это чистая формальность и он не собирается здесь торчать. Думаю, Патрик не хотел испытывать себя.

– Потому что один Рабан уже не устоял, – понимающе кивнул Ламберт.

– Что? – удивилась я, поскольку немного отстала от их рассуждений. – Тот ректор Рабан был некромантом?

– Только это объясняет решение отца так нагло подтасовать факты, – вздохнул Ламберт. – Драконы сами судят своих преступников и не желают марать семейное имя об их преступления. Возможно, Акнор как-то догадался и предупредил отца, а ректор узнал об этом и решил сбежать. Акнор мог попытаться его задержать, за что и был убит. Ректор, вероятно, спрятал его тело так, что его не нашли. Или предпочли не найти, чтобы не было лишних свидетельств. Некоторые боевые заклятия драконов никто не может повторить. Когда отец с Линтом явились в замок, ректору пришлось прикрываться наспех созданными мертвецами. И отец либо убедил его сдаться, либо, как глава рода, наложил на него заклятия вроде того, что лежит на мне.

Ламберт выразительно коснулся скрытого под слоями одежды запястья.

– Только ограничение может и полностью блокировать магию, делая тебя беспомощным. А дальше того Рабана или казнили на каком-то очень закрытом суде рода, или где-то заточили.

– Думаю, примерно так все и было, – согласился Колт.

– А ты тоже слышишь этот шепот? – тихо уточнила я.

Он кивнул.

– Все десять лет. Но я не прислушиваюсь. Моя ненависть к некромантам слишком велика, чтобы я мог вступить в их ряды. Однако за это время я видел несколько людей, поддавшихся ему.

– То есть это не первый некромант с тех пор? – удивился Ламберт.

– Не первый. И, скорее всего, не последний. Но он очень уж осторожен и хитер. Обычно соблазненные смертью новички быстро себя выдают, а этот… То ли не такой уж новичок, каким пытается казаться, то ли очень умен и осмотрителен.

– И у нас по-прежнему нет зацепок, – печально вздохнула я. – А подозреваемые в академии закончились.

– Надо проверить замок, который использовал Шелл, – повторил уже возникавшую у него идею Ламберт. – Некромант может прятаться там.

– Миллиты его давно проверили, – возразил Колт. – Едва Бенсон нашел упоминание о нем. Там ничего нет. Никто не был в том замке со времен Шелла.

– Может, они что-то пропустили! Тайные комнаты, скрытые подземелья, замаскированные двери…

– Да там того замка – одно название, – отмахнулся Колт. – Скорее, просто очень большой дом на холме. Много не спрячешь.

Плечи Ламберта едва заметно поникли, и сам он как будто сдулся, а я обрадовалась. Это означало, что он не попрется в тот замок искать смерти. Как минимум на какое-то время это его обезопасит.

– Плохо другое, – продолжил отец после недолгого молчания. – Драконы требуют снять стазис с Редека. Мы сможем потянуть ситуацию еще несколько дней, но не больше. У парня и так, конечно, почти нет шансов, но без давления драконов у него было бы время. А теперь нет и его.

Одной тайной стало меньше, но от этого никому не полегчало. Ламберт впал в печальную задумчивость, отец продолжил бодаться с Майнером Рабаном, а я на следующий после разговора день отправилась в лазарет, где лежал Редек. Боялась, что не пустят, но лекарь только удивленно посмотрел на меня. Судя по всему, навещать пациентов в таком состоянии в истинном мире было не очень-то принято.

Наверное, это и не имело смысла. Ведь речь шла даже не о коме, а о стазисе. Редек «заморожен» в том мгновении, в которое Колт наложил на него заклятие, для него время не идет. Соответственно, все, что происходит вокруг, не в состоянии его коснуться. Но я пришла в лазарет не ради него, а ради себя. Мне нужно было подумать и принять сложное решение.

Разговор с Колтом не дал никаких новых зацепок. Стало более или менее понятно, что и почему произошло тогда. Вероятно, погибшая в подземелье студентка каким-то образом обнаружила лабиринт и тайную комнату, которую прежний ректор использовал для своих некромантских изысканий. Возможно, проследила за ним и попалась. Рабан в припадке ярости убил ее, чтобы она не разболтала другим, а тело спрятал. Должно быть, собирался имитировать ее внезапный отъезд. Но директор Акнор, состоявший с девушкой в тайной любовной связи, понимал, что она не могла просто уехать. Не исключено, что они оба подозревали ректора в чем-то. Так или иначе, а он ее искал и, возможно, нашел, после чего и попытался остановить ректора, сообщив о своих подозрениях лорду Ардему.