тонкая оранжевая сеть, замыкающая пространство. Я знала, что именно он применил – Сеть милости, которая не только разбудит хозяина комнаты при вторжении, но и перекинется и скрутит любое враждебное заклинание. Неслабая магия.

– Азы получила здесь, от отца и братьев, а магическую школу окончила в Домисе. Собиралась поступать в Домисскую академию, если бы не требование Роффе.

– Ты хотела оставить Абикард в прошлом? Тогда почему сейчас так стремишься его защитить?

Я вздохнула и, подойдя к окну, некоторое время молча наблюдала за каплями барабанящего в стекло дождя. Тяжело было всё объяснить.

– Когда находишься вдали, со временем забываешь о долге. Я думала, что ничем не смогу помочь Абикарду. Моих родных убили, теперь там правит Роффе, и мне не за что больше бороться… Когда я вернулась, столица вдохнула в меня жизнь, напомнила, что у меня есть ответственность перед моим народом. Я собиралась послужить ему, заключив выгодный для Абикарда брак. Потом Роффе решил на мне жениться, при этом поселив меня не на четвёртом этаже, а на втором, будто давая понять, что я здесь никто, а не принцесса, и что народ этот не имеет ко мне никакого отношения. Он собирался поставить меня на место. На балу Тамим сказал о загадочной смерти Хокана, в которой, по слухам, обвиняют Роффе. Тогда для меня всё поменялось, и образ нынешнего короля окрасился в тёмные оттенки. Я видела разруху Абикарда и уже корила себя за то, что собиралась бросить его, учиться, продолжать жить как ни в чём не бывало, когда здесь люди существуют не в тех условиях, которых достойны, не говоря уже о распущенности храмовников. За неделю изменилось не только моё мировоззрение, но и я сама.

– Мне так хочется для тебя счастья и беззаботности, – внезапно признался Ямин, бесшумно подошёл сзади, и мы встретились взглядами в отражении стекла, – однако я понимаю твои чувства. Сам бы не смог иначе. Но, Грета… – Демон прикоснулся к моему плечу и развернул меня. Дождь продолжал барабанить, казалось, дробь его стук совпадает с учащённым биением моего сердца. – Я – мужчина. В моих руках будет власть независимо от того, на ком я женюсь. Мне не нужен «посредник» между мной и престолом. А твоя участь слишком незавидна. Тебе придётся положить своё счастье на алтарь благополучия всего королевства. По-моему, это слишком высокая цена за ошибки твоих родственников.

– Если бы они были живы, мне бы в любом случае пришлось выйти замуж не по любви.

– Неужели твоё мнение не учитывалось бы? – нахмурился Ямин. – Не верю. Твои родители такого не допустили бы, они любили тебя. Я видел это в твоих воспоминаниях.

Я прикрыла глаза, чтобы не дать слезам скатиться по щекам. Они застыли, мешая чётко видеть лицо демона. Возможно, всё было бы иначе, будь живы мама и отец.

– Случай с тобой доказывает обратное, – прошептала я, смахнув пальцами несколько крупных слезинок.

– Если бы мы встретились при других обстоятельствах, и я был бы инициатором этой помолвки, мне бы понадобилось дня три, чтобы ты влюбилась в меня и сказала «да» от чистого сердца, а не по велению долга, – с улыбкой произнёс демон, пытаясь разрядить обстановку.

Я хмыкнула и отвела взгляд.

– Тебе бы хватило и меньше, – смущённо призналась. – Тогда, в библиотеке, я почти… ты мне чуть-чуть понравился, – вовремя исправилась я и показала небольшое расстояние между пальцами.

Ямин даже не взглянул на мои руки, неотрывно глядя в лицо. Дождь продолжал барабанить с той же скоростью, но биение сердца начало его обгонять. Казалось, оно сейчас выпрыгнет из груди по мере приближения Ямина ко мне. Ниже, ещё ниже…

Ямин прикоснулся носом к моему, а его пальцы прошлись вниз и вверх по руке, пуская мурашки по всему телу. Он не собирался меня целовать. Для демонов поцелуй – нечто грязное и запретное, однако он водил носом вдоль моего так нежно, что это казалось прекраснее поцелуя, намного трепетнее и осознаннее. Мы не смотрели друг другу в глаза, стояли с полуприкрытыми веками, но обменивались рваным дыханием, мягкими прикосновениями и какой-то неуловимо прекрасной близостью, от которой кружилась голова.

Что он делает? Зачем он так со мной? Дышать становилось всё труднее, дыхание было тяжёлым, мне пришлось приоткрыть рот, чтобы не упасть в обморок от недостатка кислорода, однако я не отстранялась, наоборот, едва уловимо подавалась вперёд, чтобы продолжить эту невинно-невыносимую ласку, от которой не только голова кружилась, но и скручивался тугой узел где-то внизу живота.

Стук в дверь – и очарование спало. Ямин отскочил от меня так быстро, словно сам не верил в то, что только что сделал. На моих щеках вспыхнул яркий румянец, и я невольно приложила к ним ладони, чтобы успокоить зардевшуюся кожу.

– Ваше высочество, – в покои вошла горничная и сделала книксен, – ужин подан.

Не глядя на Ямина, я поспешила за ней. Но ас-алердин не дал мне убежать, схватив за запястье. Думаю, он не планировал применять свои способности, но меня невольно затянуло в водоворот воспоминаний. И на этот раз я видела то, что и он, так же отчётливо, будто добежала до верха винтовой лестницы и уже оттуда обозрела пейзаж.

– Никогда-никогда?! – изумлялась я в четырнадцать лет. – Совсем-совсем?!

Айлина Кифая хихикала, глядя на моё удивлённо вытянувшееся лицо. Ещё угловатая девочка, только вошедшая в тот прекрасный цветущий период, когда взгляды всех мужчин обращаются к распускающемуся цветку. В тот момент я никак не могла взять в толк, почему же демоны не целуются.

– Ну… некоторые всё же практикуют, но только в браке. Потому что это считается слишком неприличным.

– Даже неприличнее того, что происходит за дверью спальни?

– А ты откуда знаешь, что там происходит? – прищурилась айлина Кифая.

Я потупила взгляд.

– Книжки разные читала.

А что? Надо же как-то самообразовываться, а то на эту тему со мной не хотят разговаривать. Так хоть прочитать!

– Книжки? Что ж, хорошо. А то я оттягивала этот разговор. Да, Грета, это намного неприличнее. Раньше поцелуй дарили только своим истинным, в которых уверены, ведь после поцелуя и обмена ликусами обратного пути нет. Демон и демоница будут связаны на всю жизнь. А в своих истинных, которых ещё можно выбирать до образования связи, нужно быть уверенными на все сто. А когда истинные ушли из нашей жизни, то и надобность в поцелуе отпала, он стал считаться чем-то неприличным, напоминающим нам о нашей боли, о потерях. Утрата истинных – это действительно наш