— Ты должен позвать. Используй направленный Глас…

— «Зов» не работает? — шаги замерли.

— У меня… не слишком хорошо с направленным Гласом, дядя…

— Хорошая тренировка не помешает, если придут твари — помогу удержать…

— Но почему этот?

— Прекрасный экземпляр.

Он втягивал носом воздух.

Ему и правда казалось, что от «того, кто пришел сейчас» пахнет не сырой затхлостью, как обычно, и чем-то съедобным, а… остро, пряно, сладко, и одновременно горько… пахнет дымом, песком и жаром… пахнет домом.

— Это тот низший, что напал на Вайю в круге, приспешник Хейли, — голос не спрашивал, голос утверждал, и он поежился — мурашки удовольствия пробежали сверху вниз — так похоже на «его солнце».

Хейли. Приспешник. Напал. Вайю. Низший.

Эти звуки ни о чем не говорили ему, и он просто отложил их в дальний угол сознания, как и всё, что собирал — до. Каждое слово, каждый запах, каждый жест. Он собирал все, и потом доставал, перебирая свои сокровища, когда его оставляли одного, чтобы найти ответы.

— Осторрр…

Чужие теплые пальцы сжали подбородок и вздернули голову вверх.

— …рожнее, он опасен, — проговорил «тот, кто постоянно пах едой, старостью и силой».

— Не опаснее твари, Луций…

Он — позволил. Подойти, дотронуться, поднять голову, вздернуть, только по одной причине — тот, кто пришел сейчас «пах, почти также, как его солнце».

Был таким же родным. Грел слабо — едва-едва, но даже за такую кроху жара он бы отдал всё, пока его солнца нет.

Родной. Свой. Дом. Можно.

Спасение.

Рука отодвинулась, и он потянулся за пальцами, чтобы продлить касание — тепло, ещё, ещё немножко тепла. Цепи звякнули, ослабнув, и…

Удар был неожиданным — в груди что-то хрустнуло, когда его отбросило к стене. И он застонал.

— Сир Аксель! Не стоит бить так сильно, он может повредить голову! Тем более ногами! Это единственный экземпляр!

— Эта. Тварь. Подняла плетения на Вайю…

Тварь. Этого слова в копилке было много, его повторяли часто.

— Тварь!

Его ударили ещё раз и он захрипел, рот наполнился кровью.

— Аксель, — хлестнуло холодом. Таким, что он пробирался внутрь и сожрал остатки тепла, жалкие крохи. Которые удалось скопить.

«Тот, кто приносил с собой холод» приходил так же часто, как «тот, что пах едой и силой».

Он уже понял, что вместе с холодом всегда приходит боль, что холод — опасен.

— Твоя задача использовать Глас. Поужинаешь, и завтра займешься делами клана. Ты просил о доверии. Ты — получил его, оправдывай…

— Почему бы просто не убить его?

— Он полезен. Отработанный материал. И нам нужно на ком-то ставить эксперименты.

Хрустнули пальцы, запахло металлом.

— Никаких плетений, сир Аксель! Никаких чар! Только Глас!

— Встать!

Волна жара вспыхнула изнутри, но не теплая и родная — обжигающая настолько, что перехватило дыхание, и он забился на цепях, выгибаясь в дугу.

— ВСТАТЬ!

Его скрутило, цепи звякнули, натянувшись, рот наполнился кровью, и он снова забился, не понимая, чего требует этот жар внутри… требует… требует… требует…

— ВСТАТЬ!!!

— Он не всегда понимает слова и не все, попробуйте сформировать образ…

Картинка пришла извне — и он послушно вытянулся вверх, жадно всасывая воздух, который не помогал остудить огонь внутри.

— Хорошая тварь…

— Работает! Глас — работает! Мы не смогли подобрать пропорцию, чтобы реакция была на зов — и беспрекословной, но если Глас работает — мы на правильном пути, нужно менять дозу инъекций, сир… — «тот, кто пах едой и старостью» был рад.

— У него тоже светятся глаза, как у тварей?

— Немного. Хотя по нашим расчетам, реакция должна быть сильнее…

— Молодец, — пахнуло холодом, и он почти застонал от наслаждения. — Теперь день отрабатываешь направленный Глас.

— Дядя! Я предпочел бы вернуться на Юг, и разобраться со всем сам, — хруст металла был отчетливым.

Пахнуло силой.

— Аксель. Держи себя в руках.

— Да, дядя.

Шаги приблизились.

Он внутренне сжался, ожидая новой боли, но боли — не было.

— Теперь, тебя зовут — «тварь». Ты — «тварь», — тот, кто был похож на «его солнце» засмеялся. — Тварь по имени Зиккерт… Дядя, у меня теперь есть личная домашняя тварь. Всегда хотел узнать, что будет, если держать их дома…

Тварь. Тварь. Тварь.

Опять пахнуло чем-то, едва уловимо, чем-то, что обещало безопасность и много-много тепла, он неосознанно потянулся вперед и…

…опять отлетел назад от удара, ударившись о стену головой, цепи звякнули.

— Сир Аксель!!! Я же просил не трогать объект!

— Это за Вайю.

Шаги удалялись.

Запах тоже.

Жар внутри становился нестерпимым, только когда щелкнул замок на входе — дверь захлопнулась, он открыл глаза и смог сделать вдох — мешал комок в горле.

Чувство внутри было новым — обжигало жаром, заставляло дышать чаще, хватая ртом воздух, и … пахло солью. Он с любопытством облизнул губы — мокро и солено. Серое вокруг — пол и стены расплывались, по щекам текла… вода.

Тот, кто пах-почти-также-как-его-солнце. Тот, кто должен был защищать. Почти родной. Свой.

Тварь.

Звуки кружились, а потом пришла боль, которая дробила голову на части, раскалывая пополам. Он сначала держался, до крови прокусив язык и обвиснув на цепях, потом заскулил… тихо-тихо… тоненько и протяжно… застонал… а потом — завыл.

И ему — откликнулись. Кто-то в темноте. Тысячи звуков — в ответ. Утешая, успокаивая… разделяя боль… давая поддержку…

И он — сломался.

Рухнул бессильно вниз, свесив голову, и позорно заскулил, как щенок… протяжно, на одной ноте… и скулил, скулил, скулил… жалуясь…

Как ему больно.

Ему — больно. Ему — сделали больно.

… образы кружились, смешиваясь….

Тварь-тварь-тварь-тварь. Тварь-тварь-тварь-тварь. Тварь-тварь-тварь-тварь.

…грохотало в голове, пока, наконец, что-то не лопнуло внутри, как по щелчку.

Резко.

Замок щелкнул ещё дважды, в проеме появился свет и высокая фигура «того, кто обычно приносил еду».