— Меня интересует, можешь ли ты усилить способности Фостера настолько, чтобы он смог скрыть помимо себя хотя бы еще одного человека?

— Нет.

— Нет, потому что не хочешь, или потому что знаешь?

— Я работаю с энергетикой, Дим, поэтому реализовать твое предложение априори невозможно, — ответил врач, сердито постукивая пальцами по подлокотникам кресла.

— На силу твоего внушения я тоже не могу повлиять — лишь на твою энергетику, которая, собственно, и вызывает страх.

— Доктор Обида прав, — произнес Эрик, вальяжно откидываясь на спинку кресла.

— На нас уже ставили подобные опыты в Штатах. Меня заставляли работать в паре с «энергетиком», но это все ерунда. «Энергетики» усиливают только энергетику. В данном случае он совершенно бестолковый.

Вайнштейн не отреагировал. Он решил больше не опускаться до уровня этого клоуна, поэтому сидел в кресле, высоко вздернув подбородок. Он — взрослый человек, имеющий несколько образований, известный врач, талантливый химик. А кто этот Фостер? Малолетний убийца с манией величия.

— Если это все, я могу идти? — спросил он, обратившись к Дмитрию. Его тон звучал подчеркнуто прохладно.

Лесков ответил не сразу. То, что он был разочарован — это ничего не сказать. Дима понял, что идти на поверхность придется абсолютно беззащитными. Проклятье, а ведь он так стремился прекратить эти бессмысленные вылазки. Но судьба как будто нарочно гнала его наверх. И ладно бы нужно было идти с роботами, но тащить на поверхность Морозова — это было почти то же самое, что убить его собственными руками.

Чувствуя на себе внимательные взгляды Альберта и Эрика, Лесков наконец ответил:

— Да, конечно. Вы оба можете идти. Спасибо.

— А все-таки, почему вы спросили? — поинтересовался Фостер. — Сомневаюсь, что это праздное любопытство. Снова хотите пойти на Адмиралтейскую?

Дмитрий молчал.

— Или куда-то повыше?

— Эрик, возвращайтесь к себе, — Лесков решил поскорее выставить этого приставучего, но в то же время удивительно догадливого типа. Как бы Фостер не прикидывался легкомысленным идиотом, Дмитрий прекрасно понимал, кем является Эрик на самом деле. Понимал это и Вайнштейн. Они оба сейчас пытались приручить гремучую змею, и хотя Дмитрий упорно утверждал, что доверяет Фостеру, это было ложью.

Странно ухмыльнувшись, Эрик поднялся с места и неспешно направился прочь.

«Определенно, им нужно на поверхность», — думал он. «И скорее всего в самую опасную зону Барон швырнет именно меня…»

Эта мысль ему чертовски не понравилась. В этот миг Фостер понял, что его все меньше устраивает правление Дмитрия Лескова, и он уже всерьез задумался над тем, чтобы пообщаться с Антоном Васильевым. Например, сейчас.

В свою очередь Альберт, который еще мгновение назад порывался демонстративно уйти, до сих пор не двинулся с места. Что-то в настроении Лескова ему не понравилось, даже встревожило, и Вайнштейн не смог заставить себя проигнорировать это. Лицо Дмитрия вроде бы выглядело спокойным, но Альберт отчетливо чувствовал что-то странное в энергетике Лескова. Она была холодной и сырой, словно могильная земля. Такой бывает только энергетика обреченности.

— Что случилось? — вполголоса спросил он, когда дверь за спиной Фостера закрылась.

Дмитрий молчал. В данном случае он попросту не знал, что на этот вопрос можно ответить. Что ты, Альберт, вполне возможно погибнешь на поверхности, пытаясь забрать оттуда фрагменты телепортационной арки? Или что вместе с тобой погибнет еще десяток человек?

— Дим, посмотри на меня, — потребовал Вайнштейн, вырывая Лескова из его мыслей. — Что ты опять задумал?

— Пока ничего, — ровным тоном ответил Дмитрий.

Однако Альберт ему не поверил.

— Фостер угадал, да? Ты снова хочешь отправиться на Адмиралтейскую?

— Точнее в Адмиралтейство. Кстати, слово «хочу» в данном случае не самое подходящее. Я бы исправил его на «придется».

— Постой-постой, — Вайнштейн отрицательно покачал головой. — Зачем тебе в Адмиралтейство? Для этого же тебе придется подняться на поверхность. Еще недавно ты был категорически против этого, а теперь…

— Даже больше скажу: мне придется пробыть там минимум четыре часа, — Лесков невесело улыбнулся. — Впрочем, на данный момент тебя это не касается. Твоя задача — это «эпинефрин».

В ходе дальнейшего разговора Альберт все же узнал причину, побудившую Дмитрия задуматься над организацией очередной вылазки. И мысленно выругался. Его друг снова собирался рисковать жизнью ради какой-то туманной возможности противостоять врагу.

— Ты ведь понимаешь, что все твои надежды вилами по воде писаны, — ответил Вайнштейн. — Давай поступим иначе: ты дашь нам время, чтобы мы закончили разрабатывать яд против «костяных». Затем мы отравим их и пойдем забирать эти чертовы стекла!

— А тебе известно, сколько вам еще понадобится времени? — Дмитрий вопросительно вскинул бровь. — Час? День? Неделя? Месяц? Г од?

— Не знаю. Но это лучше, чем рисковать жизнью, уходя на поверхность, будучи совершенно неподготовленными.

— Поэтому мне нужно хорошенько подумать, как это провернуть. Сделай одолжение, не рассказывай об этом никому.

— Ты потеряешь людей и сам погибнешь, — не выдержал Альберт. — Забудь ты про этот телепорт. Придумаем что-нибудь еще. Я само собой пойду с тобой, но…

— Ты никуда не пойдешь. Твоя задача — «эпинефрин».

— Это сейчас была шутка такая? Этих тварей там развелось слишком много. Ты не удержишь их всех один. И уж тем более четыре часа.

— Должен быть какой-нибудь способ.

Их диалог был прерван требовательным стуком в дверь, а затем дверь в кабинет сразу же отворилась, и в щель просунулась улыбающаяся голова Георгия Лосенко:

— Можно к вам, босс? О, доктор, и вы тут!

«Зачем стучаться, если ты сразу же открываешь дверь?» — подумал Дмитрий, но все же не удержался и улыбнулся в ответ.

— Заходи, конечно. Как твое самочувствие?

— Всё ништяк, босс. Вайнштейн — реальный лепило, зачетненько так похимичил. Гляньте на меня, даже не скажешь, что прямо из больнички нарисовался. Спасибо, доктор, если кто доставать будет, только скажите.

«Вы только что разминулись», — усмехнулся Альберт, однако эта странно выраженная благодарность была ему приятна.

— Да заходи ты уже, — донесся из-за спины Лося раздраженный голос Ивана. — Дим, ты просил сказать, если Вика сегодня освободится пораньше. Так вот, если хотите, можем идти прямо сейчас.

— Дим, мы еще не закончили, — возмутился было Альберт, но Лесков едва заметно отрицательно покачал головой.

— Сейчас пойдем, — ответил он Ивану и поднялся с места, желая пожать протянутую руку Георгия. Но тот уже схватил его и так крепко стиснул в объятиях, что у Дмитрия едва не захрустели кости.