потерял, но и искать пойдёт. А потом найдёт, — добавляю язвительно.

Вызов… отклоняю.

Нет, не потому, что не хочу отвечать.

Как раз наоборот.

Но если вдруг Каан вздумает ляпнуть ещё какую-нибудь глупость в стиле той, что уже наговорил, а бывший муж моей матери всё это услышит… я же не настолько бессмертная и храбрая, в конце концов!

Глава 19.4

Пишу сообщение.

О том, что скоро буду.

Возвращаю внимание помехе перед собой, из-за которой с выполнением обещания всё ещё затруднительно. Аккурат в этот момент слышатся чьи-то шаги, приближающиеся из-за угла. Пользуюсь этим, глядя на обнаглевшего старшеклассника с демонстративным ожиданием, пусть сердце в груди и начинает колотиться, как бешеное. Ведь если Адем Эмирхан и в самом деле собирается меня найти… подумать страшно, что будет, когда он нас реально найдёт, да ещё и в таком положении.

Хорошо, о последнем не я одна задумываюсь.

Упирающаяся в стену ладонь рядом с моим лицом сжимается в кулак, а на лице Каана отражаются внутренние противоречия.

— Скажи — когда, Асия, — выдыхает шумно, прежде чем отстраниться.

Шаги всё ближе.

Ещё секунды две, и…

— Уроки давно закончились, разве нет? — слышится совсем близко от вывернувшего из-за угла. — Или вы — двое, так внезапно полюбили школу, что самостоятельно нашли себе дополнительные занятия? — вопросительно выгибает бровь… директор, остановившийся около нас.

Да, всего лишь директор.

Чьему появлению я рада, как никогда в жизни!

— Как раз собирались уходить, господин Кайя, — отлипаю от стены и соскальзываю в сторону. — Всего вам доброго! — бросаю уже на ходу.

Практически бегом сваливаю. И невольно улыбаюсь, когда слышу позади себя суровое и приказное:

— Дикмен, в мой кабинет.

Не оглядываюсь. Благодарю всех и вся за случившуюся дополнительную фору, пока иду скорым шагом к парковке и дожидающемуся меня там опекуну. Так радуюсь тому, что сегодняшний день заканчивается, что даже под ноги себе не смотрю. И в итоге чуть ли не на ровном месте запинаюсь. Хотя, нет. Дело не совсем в том, что именно под моими ногами находится.

— Шлюха… — касается слуха, плохо замаскированное под чей-то фальшивый кашель.

Сбоку, расположившись у капота высокого внедорожника, стоит целая кампания одноклассников того, от кого только-только избавилась.

— Что ты сказал? — разворачиваюсь к… кому-то из них.

Кому именно принадлежит оскорбление и не понять. Тем более, что каждый из парней делает вид, что вообще не понимает, о чём идёт речь. Разве что находящийся там же Аяз заметно хмурится. Он, кстати, единственный из всех, кого я хоть как-то знаю.

Он и сказал?

Память пытается вытащить из закромов разума каждую из фраз, которой мы с ним обменивались когда-либо. Как назло, сопоставить с недавно прозвучавшим всё равно не отлучается.

— Ты о чём, красавица? Кто и что тебе сказал, интересно? — будто в издёвку, интересуется тот, что стоит рядом с Аязом, при этом улыбаюсь столь же беззаботно и широко, сколь и бесстыдно.

Его имени я не знаю. Да и влазить в диалог с целой толпой злопамятных качков всё желание пропадает. Отворачиваюсь и возобновляю свой путь, мысленно проклиная саму себя в первую очередь, за то, что вообще повелась на столь идиотскую провокацию. А все зачатки моего хорошего настроения бесследно пропадают. Оно скатывается ещё ниже, стоит понять, что бывший муж моей матери дожидается меня не за рулём, а на улице, при моём появлении окидывая оценивающим взором.

— Что-то случилось? — интересуется, стоит мне оказаться рядом.

Выдавливаю из себя подобие беспечной усмешки.

— С чего ты взял? — берусь за дверную ручку.

Вот только дверь не особо поддаётся. Он же её собой прижимает.

— Ты задержалась, — отзывается опекун, потянувшись к моему рюкзаку.

Смотрит всё ещё пытливо. Словно подозревает в каком-то преступлении. Причём не меня одну, неспроста бросает мимолётный хмурый взор в ту сторону, откуда я пришла, прежде чем вновь сосредоточиться на моём лице. Толпа старшеклассников, к слову, всё ещё там. Спиной чувствую их сохранившееся пристальное внимание. Потому и желание убраться подальше и как можно скорее, совсем не угасает, наоборот — усиливается.

— В библиотеку заходила, — пожимаю плечами, позволяя лямке рюкзака соскользнуть с моего плеча.

Не вру. По выходу оттуда и встречаюсь с Кааном.

— Прости, не подумала, что и об этом стоило тебя заранее предупреждать, — добавляю, округлив глаза. — Ты куда-то торопишься и опаздываешь?

Мой рюкзак он окончательно присваивает. Сам открывает дверцу машины и закидывает назад. А на его губах расцветает привычно снисходительная насмешка.

— Не я. Ты, — отодвигается в сторону в своеобразном приглашении усесться на сидение.

— Я? — удивляюсь, не спеша залазить внутрь.

— Да. Ты, — только и подтверждает опекун.

Вот умеет он… заинтересовать девушку.

— И куда же я опаздываю? — уточняю.

— На второй урок вождения. Я записал тебя к инструктору.

Моё удивление становится лишь шире. А шкала настроения вновь ползёт вверх.

— Серьёзно? — не перестаю удивляться.

— Почему нет? Тебе же хотелось научиться водить. Или уже передумала? — удивляется встречно опекун.

— А на уроки самообороны тоже запишешь? — вспоминаю и об этом.

Собеседник задумчиво склоняет голову. Едва заметно, но улыбается.

— Этим, пожалуй, я займусь исключительно сам.

Тоже улыбаюсь в ответ.

— Уверен? — переспрашиваю. — А то, насколько мы выяснили, ученица из меня так себ… — обрываю себя, не договорив.

Через центральные ворота въезжает сразу несколько полицейских машин. Останавливаются, совсем не обременяя себя линиями парковочной разметки. Выбираются наружу так же стремительно. Самих полицейских намного больше, нежели то количество, которое присутствовало на моём допросе.

— А-аа… что происходит? — озадачиваюсь.

Над моей головой слышится тяжёлых вздох.

— Очевидно, последствия того, что произошло в пятницу, ещё не закончились, — комментирует бывший муж моей матери.

У меня, как рот открылся, так и не закрывается.

— Ты их позвал?

— Нет, — хмурится опекун, наблюдая за тем, как толпа мужчин в спецодежде подходит к старшеклассникам и что-то им вещает. —